Я тогда многим пытался рассказать, как забавно все это было, но всем это только странным казалось. Ну и ладно. Мне люди тоже странными кажутся.
Я ухмыльнулась, на что Гельмут – полагаю, довольный тем, что я поняла иронию – сидел и тихонько улыбался.
– Ваш брат. Он же умер? – спросил он через некоторое время.
– Да.
– М-м-м…
Он снова замолчал, переключил скорость и взял вправо. Я уже привыкла, что он говорил, только когда это было ему удобно. Мы остановились на обочине проселочной дороги, солнце стояло еще довольно высоко, хотя было уже далеко за полдень, а соцветия рапсового поля оглушали своей желтизной палочки и колбочки сетчатки наших глаз.
– Почему поля не смешивают? – спросил ты меня однажды, когда мы катались на велосипедах и проезжали мимо рапсового поля.
– В каком смысле – не смешивают? – не поняла я и остановилась рядом с твоим велосипедом, с которого ты уже сошел.
– Ну, если сейчас, например, шмель прилетит, а рапс он не любит, он же здесь ничего другого не найдет. Это же глупо. В супермаркете ведь тоже много разного. Иногда мне, например, хочется сыра, а иногда шоколадку. Для животных – лажово.
– Лажово не говорят.
– Ты постоянно говоришь лажа!
– Ладно, хорошо. Во всяком случае, фермеры так делают, потому что так намного эффективнее. Потому что тогда ничего сортировать не придется. Будет просто целая гора рапса. Они его продают, потом из него делают масло и так далее.
На лбу у тебя нарисовалась морщинка.
– Я понимаю, – не останавливался ты, – но это же плохо для природы. Не все животные едят рапс, и не все его любят. А если кто-то из них так устал, что нет сил искать дальше – подсолнух или мак – он же умрет. Он же с голоду умереть может.
– Это да, правильно.
– Давай поедем к фермеру и скажем ему об этом.
– Ой, Тим. Слушай… Ну, мы же не знаем, чье это поле.
– Точно.
Сошлись мы на том, что ты напишешь письмо в Гессенское министерство сельского хозяйства и сообщишь им о своих размышлениях. Ответа, правда, ждать вряд ли стоило.
– Собаку надо вывести погулять, – сказал Гельмут, когда мы отъехали километров тридцать.
– Хорошо, ладно.
– Так. И мне тоже в туалет надо.
– Хорошо.
– В общем, собаку придется выгулять вам.
– Что? Мне?
– Ну я же не могу и то и другое одновременно делать. И потом, мы же хотим еще сегодня до Франкфурта добраться.
Он вышел. Я продолжала сидеть. Он же это не серьезно, надеялась я. Но тут моя дверь распахнулась: Гельмут с поводком в руке, рядом с ним Джуди. Я вышла и неуверенно взяла поводок у него из рук. Вооруженный рулоном туалетной бумаги, он зашагал в направлении ближайшей опушки леса.
Я посмотрела на собаку, она, в свою очередь,
