творили молодые, необразованные сотрудники ОГПУ, больше не будет. Справедливости ради нужно сказать, далеко не все люди в этих отрядах применяли пытки в своих методах. Таких было меньшинство, пусть они и работали максимально эффективно. В большинстве случаев эти бригады состояли из обычных молодых людей, которые не имели садистских наклонностей.
Маленький Миша Жавнерович был свидетелем нескольких арестов в своей деревне. Он прекрасно знал, что их ведут на допрос, чтобы узнать, где спрятано зерно, поэтому когда на его глазах повели в амбар для допросов его соседа, он закричал:
– Подождите, я знаю, где склад…
Кто-то из сотрудников НКВД обернулся и с подозрением посмотрел на мальчишку, которому на вид нельзя было дать и двенадцати лет. По протоколу его нужно было допросить и отправить в колонию, но, конечно, никто не стал этого делать. Миша Жавнерович показал место, где его семья вместе с соседом хранила несколько мешков с зерном, которые должны были помочь им выжить зимой. Сосед тут же начал кричать, что это не его склад, а Жавнеровичей, но никто не захотел ему верить. Мужчину отправили в лагерь, а о его дальнейшей судьбе больше не было никаких известий.
Впоследствии подросток несколько раз видел бригады сотрудников ОГПУ, которые приезжали к ним в деревню, чтобы найти спрятанные запасы пшеницы. Казалось, что они приходят в совершенно случайный дом и ведут на допрос людей, выбранных по принципу жребия.
– А какая разница, к кому приходить? У всех что-то спрятано, все в чем-то виноваты, – спокойно пояснил какой-то мужчина, когда подросток Жавнерович пристал к нему с расспросами.
– Не все, – то ли заупрямился, то ли испугался ребенок.
– Не все успели что-то натворить, но это значит, что они просто не успели, – спокойно пояснил мужчина в утреннем приступе житейской мудрости.
Подросток пошел за амбар и нашел щелку, в которую можно было заглянуть и увидеть то, что происходит внутри. Глазу открылась небольшая комнатка, в которой сидели насмерть перепуганный односельчанин и незнакомый мужчина в кожаной куртке. Эти допросы велись по одинаковой схеме. Никто не пытал и не поджигал людей, как то описывал М. Шолохов в своем письме. Обычно действовали по стандартной схеме: сначала располагали к себе испуганного и полностью дезориентированного человека, потом задавали пару интересующих вопросов, а потом, когда человек начинал упрямиться, невзначай говорили, что соседи уже и так обо всем доложили, а от мужчины нужна вовсе не информация, а признание, которое поможет уменьшить грозящий срок. Эта схема работала почти всегда.
К середине 1930-х годов коллективизация была завершена, а с «кулаками» было покончено. Строго говоря, деревня Козуличи вышла из этого периода с наименьшими потерями. Нескольких людей запытали до смерти, еще несколько человек отправились в лагерь, а кое-кто умер от голода. И все же большая часть деревни выжила, ну а жертвы есть у любой эпохи.
