мумия дрожала в моих руках. И я люто взбесился.
На миг оторвался, дернул футболку вверх, осторожно, но напористо сжал ладонью налитую грудь, и когда девушка ахнула, снова проник в порочный ротик. Терзал язык так, что у самого пар из штанов чуть не пошел. Изучал. Ласкал. Доводил до сумасшествия. И себя, и Кирсанову.
Она забилась, будто птица в силках, замычала, попыталась выкрутиться. Даже укусила, тварь! Поцелуй обрёл вкус крови и соли. По щекам дикарки бежали слёзы, но больше всего бесило, что Кирванова так и не закрыла глаза. Смотрела на меня, прожигала гневным взглядом. Но сосок под моими пальцами затвердел, налился бутоном.
Стало гадко. Ненавижу ее. Встряхнул за плечи, чтобы знала, как себя вести, чтобы была покорной, но, увидев, как сжалась, боясь, что ударю, отпихнул ее от себя и рассвирепел:
– Ничего, сука, ты еще научишься притворяться! Я тебя усмирю и научу подчиняться. Не думай, что мне приятно прикасаться к тебе. Ты – плод моего врага, всем нутром тебя ненавижу. Именно твой ублюдок отец пришел в мой дом и забрал все, что у меня было. И он будет долго мучиться, я буду тянуть из него жизнь по капле, мучить и пытать, пока эта тварь не отдаст моего сына!
Волна негодования захлестнула лицо, зубы заскрипели, а глаза налились кровью. Пусть Кирсанова знает, что я щадить ее не собираюсь. В волне жуткой агрессии, которую приходилось держать в узде, меня замутило. Я немного покачнулся на ровном месте и тише добавил:
– Никогда не предавай мое доверие, Ангел…
Дыхание спирало, и тошнота стояла под горлом. Я шагнул ближе к девушке, снова сжал двумя пальцами подбородок и потянул ее голову максимально вверх. Светлые волосы просыпались на дрожащие плечи. Ангелина зажмурилась, обмывая мои грубые руки ручьями слез. Будто боялась, что придушу на месте.
– Не больно ты стараешься спасти жизнь своему ребенку, Лина. За себя пеклась, когда за кинжал Чеха хваталась, признавайся?
Я поднял свободной рукой ее перемотанную ладонь. Не давил, нет, но она затихла и насторожилась. Знала бы, чего мне стоило сделать это движение, давно бы убила на месте. Да хоть этой иглой от капельницы – легко распорола бы мне шею. Если бы умела причинять боль другим.
– Отвечай, – скрипнул я зубами, едва удерживаясь на ногах. В глазах стало мутно, в носу мокро, в голове остро запульсировало, но я, как баран, ждал ответа. – Если жить не хочешь, зачем согласилась на эту игру? Просила меня спасти… – я скривился, – …«нас», а теперь в позу? Ты думаешь, что я с тобой с крестики-нолики играю?
Она что-то ответила, но я не услышал. Меня выбило в шипящий тишиной эфир. Горло сжало спазмом, а муть резко превратилась в темноту. Сильные некогда ноги подкосились, и я свалился мешком на пол.
Глава 19
{Ангел}
– Не надо, – шептала я, глотая, катившиеся от страха слёзы, но Лютый будто не слышал. – Не надо так…
Говорил, говорил, говорил – будто гвозди в меня вбивал – а потом вдруг
