Арина неожиданно вспомнила об их Сфере стойкости. Ей показалось, что уже выученный ею монолог центуриона как-то с нею связан, но объяснить себе, как именно, она не смогла; эта связь мерцала и ускользала. Так что Арина даже немного потренировалась перед зеркалом, чего обычно не делала. На следующее утро вышла перед классом и начала читать.
Legate, I had the news last night – my cohort ordered home
By ships to Portus Itius and thence by road to Rome.
I’ve marched the companies aboard, the arms are stowed below:
Now let another take my sword. Command me not to go!
Почти что в трансе она продолжала декламировать, увлеченная чеканным киплинговским ритмом и неразрешимым трагизмом того, о чем рассказывала. Потом вернулась на свое место, все еще в полутрансе-полусне от чужого языка, неожиданно ставшего своим едва ли не до боли души, и другие стихи почти не слушала. Когда урок закончился, англичанка попросила ее остаться. Арина понимала, что прочитала стихотворение очень хорошо, не только ни разу ничего не перепутав, но и не сбившись с ритма, выдержав смысловые акценты; так что ей было приятно, что англичанка хочет похвалить ее отдельно.
– Ты очень хорошо прочитала.
– Спасибо, – сказала Арина.
– А почему ты выбрала именно это стихотворение?
К этому вопросу Арина не была готова, и он ее озадачил.
– Не знаю. Мне оно понравилось.
Англичанка продолжала как-то внимательно, оценивающе и, как вдруг поняла Арина, совсем недружелюбно на нее смотреть.
– Скажи, – сказала она, – у твоих родителей есть проблемы с законом?
Арина не могла поверить, что действительно это слышит. И еще в этом было что-то такое, чего Арина не понимала.
– Нет, конечно.
– А с советской властью?
Теперь уже она смотрела на англичанку зрачки в зрачки, не отводя взгляд. Она начинала чувствовать холодную ярость; такое с ней происходило редко, но произойти могло, и в таких случаях ей становилось все равно, кто перед ней, Митя или сам Леонид Ильич Брежнев. А еще от непонимания происходящего, смешанного со смутным ощущением угрозы, ей захотелось англичанку ударить. Та чуть откинулась, немного отвела взгляд, но продолжала настаивать.
– У твоих родителей проблемы с советской властью?
– Вот сами их и спросите, – ответила Арина, развернулась, быстро, но не бегом вышла и с грохотом хлопнула дверью класса.
– Сначала спрошу, кто научил тебя хлопать дверями, – закричала ей вдогонку англичанка.
Но в школу пошли не родители, а неожиданно оказавшийся в Ленинграде дедушка Илья.
– О чем ты с ней говорил? – спросила Арина.
– С кем?
– С англичанкой.
– Кто тебе сказал, что я вообще с ней говорил?
Добиться от него большего ей не удалось, но до конца года англичанка ее больше не спрашивала,
