в него великого князя Павла Петровича и великую княгиня Марию Федоровну, приехавших ненадолго в Париж.
Осенью 1783 г. в сотрудничестве с Л. Нарышкиным императрица (разумеется, анонимно) напечатала в 7‐м номере журнала «Собеседник любителей российского слова»63 «Общества незнающих повседневную записку», высмеивающую ученые собрания64. Ее можно истолковать как критику масонства65 и как пародию на заседания только что созданной Российской академии под руководством княгини Е. Р. Дашковой.
Путешествие в Тавриду весной и летом 1787 г., решавшее важнейшие политические задачи, проходило в атмосфере театрального праздника, карнавала. Поскольку два венценосца, австрийский и польский, путешествовали инкогнито, по велению Екатерины IІ приближенные отбросили этикет и говорили «ты» друг другу и ей самой, что вынудило принца де Линя придумать обращение «Твое Величество». 18(29) мая 1787 г. А. В. Храповицкий занес в дневник ее отзыв об Иосифе IІ:
Он много читал и имеет сведения; но будучи строг против самого себя, требует от всех неутомимости и невозможного совершенства; не знает русской пословицы: мешать дело с бездельем; двух бунтов сам был причиною. Тяжел в разговорах. P. de Ligne, cachant sous la frivolité la philosophie la plus profonde et ayant le coup d’œil juste66, его перевертывает67.
Все дружно занимались сочинительством. Тон шуткам, проказам и розыгрышам задавал Л. Нарышкин, и он же был героем литературных небылиц («Leoniana ou dits et faits de sir Léon, Grand Écuyer, recueillis par ses amis», «Relation authentique d’un voyage outre-mer que sir Léon, Grand Écuyer, entrepris par l’avis de quelques-uns de ses amis»)68.
Франсиско де Миранда, приехавший в Россию и присоединившийся ко двору в Киеве в феврале 1787 г., более чем критически отозвался в своем дневнике о тех, кто в отличие от него добился благорасположения Екатерины IІ и поехал с ней в Тавриду. Сам же он отправился в Москву, а затем в Петербург:
26 марта [1787 г.] Боже мой, до чего же низкий льстец этот Де Линь, он готов ходить на задних лапках!
22 апреля. <…> там я имел продолжительную беседу <…> с бесстыжим распутником Де Линем, который рассказывал, как предавался любовным утехам с госпожой С…б прямо на карточном столе. <…>
Я прочел шутливую эпиграмму, отпечатанную в типографии для увеселения путешествующих. Ее автор – господин Сегюр. Боже мой, каких только глупостей, вздора и лести не содержит этот листок!69
Однако императрица гордилась коллективным творчеством, рассказывала о нем в письмах Гримму и посылала ему тексты. Пользуясь наставлениями принца де Линя и графа де Сегюра, она попробовала свои силы в стихотворчестве, но смогла сочинить только две строчки буриме (о котором Линь напомнил ей в письме от 14 июля 1790 г.):
Покоясь на софе, решеткой окружен,
В беседке золотой хан в думу погружен.
Было создано «Общество незнающих»; Линь, Сегюр, Кобенцль, принц Нассау-Зиген и Дмитриев-Мамонов выписали Екатерине IІ «Аттестат в незнании» и «Диплом о незнании», а та в ответ подтвердила
Сочинения императрицы Екатерины IІ. СПб.: АН, 1903. Т. 5. С. 189–243.
Екатерина IІ пересказывает свое сочинение в письмах к Гримму от 16(27) августа, 27 сентября (8 октября) и 19(30) декабря 1783 г. (СИРИО. Т. XXIII. С. 281, 289, 291).
П[ринц] де Линь, скрывая под фривольностью самую глубокую философию и взгляд имея верный (
Сочинения императрицы Екатерины IІ. СПб.: АН, 1903. T. 5.
