у вас хорошая… Надежная…
– А у меня все хорошее, – серьезно ответила она. – Я вообще люблю так – чтобы получше и подешевле… По доходам по нашим скромным.
Я засмеялся:
– Насчет получше – это понятно. А как подешевле выходит?
– Калькулировать надо уметь, – туманно сказала она, а потом великодушно пояснила: – В Москве зажиточные люди такие двери за полтыщи ставят, некоторые из-за границы везут. А мне на ремзаводе нашем по наряду за полсотни сварили. И две бутылки за установку. Если вам такая понадобится, могу помочь…
Сказала – и засмеялась издевательски, и во всем ее снисходительном тоне, в манере говорить со мной проступала нескрываемая мысль, что такой нищей гультепе, голи перекатной, как мне с покойным моим дружком и учителем Кольянычем, не то что стальная дверь не нужна, а на дверную задвижку тратиться глупо.
– Спасибо, Клавдия Сергеевна, за любезное обещание. Накоплю добра на стоимость такой замечательной двери – и сразу вас попрошу.
Она осуждающе покачала головой:
– Вот так во всем! Простых людей милиция призывает надежнее обеспечивать сохранность жилищ, чтобы ворам потачки не давать, а как самим на копейку разориться для укрепления общей законности – так вас нету…
Она провела меня в большую комнату – гостиную, столовую, да и кабинет, наверное, ее домашний.
– Ко мне в дом, Клавдия Сергеевна, воры не полезут. Вы не волнуйтесь – я им потачки не дам…
– Что так – уважают они вас? Или красть нечего?
– Уважают, наверное. Может быть, как раз потому, что красть нечего. А общую законность, как вы говорите, я другим способом укрепляю.
Она показала на зеленую плюшевую заводь югославского дивана:
– Вы садитесь, в ногах правды нету. Да и меня уж за сегодня ноги не держат. С утра – отоваривание ветеранов, вчера учетом замучили, в четьверг – снятие остатков…
Она мягко выговаривала – «четьверг».
Богатое жилье. Обиталище человека, еще вчера бывшего бедным. У которого вдруг оказалось сразу много денег. И вещей. И все это надо было быстро собрать, притащить в эту квартиру, расставить, разложить, распихать по местам. Или без места. Некогда было раздумывать – место искать. Надо было вещи унести оттуда, где они были раньше, и собрать здесь.
Я оглядывался по сторонам и со стыдом вспоминал свой давний сон – вхожу к себе во двор, а навстречу ветер деньги несет. Кружатся на ветру, мчатся на меня купюры – нежно-сиреневые, как весенний вечер, четвертаки. И сочно-зеленые полсотни, похожие на молодую тополиную листву, хрусткую и клейкую. Я хватаю эти деньги и рассовываю их по карманам, за пазуху, тороплюсь изо всех сил – ясно ведь, что сейчас этот поток иссякнет, когда еще такая благодать повторится. И жалею в своем сумасшедшем стыдном сне, что бездна этих деньжищ мимо меня пролетает, пропадает на улице.
Проснулся, как в тяжелом похмелье, – с испугом за
