таким острым. С того места, где я стоял, я улавливал запахи жаренной с шалфеем и луком дичи и барашка, приготовленного по рецепту жителей равнин, с диким сельдереем в горшке с плотной крышкой. Я с трудом сдерживался, пока шел по краю танцевальной площадки, не позволяя себе броситься расталкивать людей, чтобы добраться до еды.
На полпути я встретил отца, разговаривающего с отцом Карсины. Лорд Гренолтер смеялся какой-то отцовской шутке. Оба показались мне веселыми и довольными. Я собирался незаметно проскользнуть мимо них, но, пока лорд Гренолтер пытался отдышаться после хохота, наши глаза встретились. Воспитание заставило меня поздороваться с ним. Я остановился и поклонился ему.
– О, добрый бог, Бурвиль! – довольно громко воскликнул он, когда я приблизился. – Это кто, Невар?
– Боюсь, что так, – ровным голосом ответил отец.
Его взгляд сказал мне, что я сделал ошибку, когда привлек к своей персоне внимание, но уже в следующее мгновение он заставил себя улыбнуться.
– Боюсь, доктор в Академии перестарался, пытаясь откормить его после чумы. Но думаю, скоро он избавится от лишнего веса.
Мне ничего не оставалось, как стыдливо улыбнуться и согласиться с ним.
– Очень скоро, сэр, – уверил его я, а затем, стиснув зубы, солгал: – Доктор сказал мне, что временная прибавка в весе случается среди тех, кто выжил после чумы. А еще он сказал, что я должен радоваться: лучше это, чем превратиться в иссушенное подобие себя и лишиться всех сил.
– Ну… уверен, доктор знает, о чем говорит. Но тем не менее перемена в тебе поражает, Невар. Впрочем, полагаю, ты и сам это знаешь.
Казалось, лорд Гренолтер намерен добиться от меня признания, что мое преображение ужасно.
– Да, сэр, разумеется. К счастью, как я сказал, это временное явление.
– Ну, думаю, нам стоит возблагодарить доброго бога за то, что ты остался в живых, а на остальное пока что закрыть глаза.
– Да, сэр. Просыпаясь утром, я всякий раз благодарю бога за то, что он сохранил мне жизнь. Тот, кто пережил чуму, уже не считает это само собой разумеющимся.
– Там, в городе, было ужасно, не так ли?
И я с преувеличенным воодушевлением принялся запугивать его зловещим рассказом о том, как чума свирепствовала в Старом Таресе. Когда я говорил о трупах, сложенных штабелями, точно поленья, на засыпанной снегом земле, я заметил, что даже отец слушает меня. Поэтому я охотно и с искренней печалью рассказал о своих товарищах, чье здоровье пошатнулось настолько, что им уже никогда не стать солдатами, не говоря уже об обучении в Академии.
– И потому, хотя сейчас я, конечно, выгляжу ужасно, я, как вы понимаете, благодарен доброму богу за то, что мне повезло пережить этот кошмар и меня по-прежнему ждет карьера военного, – закончил я. – А теперь, когда Академию снова возглавил полковник Ребин, я с еще бо́льшим нетерпением
