Наши сокровища. Шкатулка Лидии была побольше, но хлам она собирала такой же – никому не нужный.
Тусклый свет экрана выхватывал из темноты очертания странных предметов, вызывая тягучее тоскливое чувство потери. Я скучала по моему чердаку и бабке, с горящими глазами самозабвенно роящейся в хламе. Синий свет отразился от кожаной обшивки треснувшего футбольного мяча. Рядом деревянный стул с выбитым сиденьем; какие-то картинки или открытки, устилающие цветными пятнами земляной пол; каменная урна, которой место в сквере у лавочки; деревянная бочка с неизвестным содержимым – у меня в такой бабушка капусту квасила; ящик из-под бутылок; и еще бог знает, что.
У стены старая раскладушка, состоящая из полых алюминиевых трубок и куска ткани, натянутого меж ними. А на ней…
Непонятные шорохи и вздохи крались по стенам, заставляя приглядеться внимательнее.
– Мы не вовремя. Прекрасная принцесса хочет еще немного побыть в плену. – Явидь хихикнула.
Света как раз хватило, чтобы разглядеть переплетение обнаженных тел. Мужского и женского. Я торопливо погасила экран.
– Вот и наша пропажа, – провозгласила змея и сунула мне в руки увесистые книги, вернее, то, что на ощупь на них походило.
Протяжный женский вздох удовлетворения был ей ответом.
– Одевайтесь и выходите, – скомандовала Хранительница.
Обратный путь показался намного короче, следуя за Милой, я механически переставляла ноги. В голове набатом билась мысль: если такое вытворяют подростки в шестнадцать-семнадцать лет, то у меня осталось года три-четыре, прежде чем Алиса… Стоп, вот об этом я думать не хочу.
Тут бесполезно патетично восклицать, что я в эти годы еще носила школьную форму, заплетала ленточки в косички и думала, что детей находят в капусте. Кирилл быстро устранил пробелы в моем образовании. Я была старше Лидии года на три, а на руках уже кричал увесистый сверток. Так что нечего разыгрывать из себя принцессу. Собственные годы вдруг обрушились на плечи неимоверной тяжестью. Как мало времени осталось, прежде чем моя девочка вырастет. И как много его еще впереди. Чем я его заполню? Вышиванием или собиранием фарфоровых статуэток? А может, бездомными кошками?
Сумерки, в отличие от тьмы хода, показались мне ярче солнечного дня. Стяжатель молча стоял у насыпи черной жирной земли. Блеснули теплым малиновым светом нечеловеческие глаза. Картэн не делал попытки приблизиться или войти. Без особой надобности стяжатели не нарушали границ личного пространства друг друга. Взрослые и состоявшиеся стяжатели, а не подростки, переживающие непростые этапы взросления. Им еще много предстояло узнать о своем виде, теле и способностях.
Ворий протянул руку, и я вложила в нее найденные тома. Собиратель втянул запах потертых переплетов и потребовал:
– Тетрадь Тура?
– Там были только учебники. – Пашка пожала чешуйчатыми плечами.
– Потому
