хотела было притвориться грустной, выразить свою скорбь, но потом рассмеялась, обняла отца, мачеху, закружилась по комнате.
– Ты чего радуешься? – зло произнесла Евдокия Степановна. – Человек умер, а ты радуешься? Бестолковая девчонка.
– Тише, – крикнул Григорий Филиппович. – Зоя, возьми себя в руки! От твоей свадьбы зависит наше будущее, породнившись с богатой семьёй, станем ещё более уважаемыми людьми.
– Вы станете, – сказала Зоя, перестав кружиться. – А я стану кем? Женой нелюбимого мужа. Матерью ненавистных детей. Ты, папенька, будешь купаться в деньгах. Что же все такие падкие до них? А я буду лить слёзы! Хочу сама выбрать себе мужа!
– Цыц, – заорал Григорий Филиппович так громко, что и Зоя, и Евдокия Степановна закрыли уши, – распоясались тут. Хочет она сама выбрать. Умная такая, да? Кого ты выберешь? Матроса? Обычного рабочего? Я вот этими руками и головой делаю вашу жизнь безбедной.
Отец потряс кулаками перед лицом Зои. Дочка смотрела на него глазами, полными ненависти.
– Я не выйду замуж по твоей воле! Не заставишь. Руки на себя наложу, так и знай.
– Только попробуй, – опять заорал отец и замахнулся на Зою.
Евдокия Степановна подскочила к нему, успела схватить руку мужа.
– Не смей, – завопила она. – Хоть и не моя дочь, бить не позволю!
– И ты туда же, – повернулся к жене Григорий Филиппович. – Дурные бабы. Что с вас взять? Посмотрите, как живут другие. Еле концы с концами сводят. Нашла кого защищать – глупую девчонку! Выйдет замуж как миленькая и точка.
Разъярённый Григорий Филиппович пнул дверь ногой и вышел вон. Отлетевшая дверь со всей силы заехала подслушивающей Гале по лицу. Она отскочила к противоположной стене, завыла и побежала к себе.
Дома ей ещё досталось от родителей. Поначалу Галин отец хотел пойти разобраться с соседями за то, что покалечили дочь, но когда узнал истинную причину, наказал Галю. А мать долго отчитывала её по-турецки. Да так громко, что слышали все соседи, но разобрать не могли. В тот вечер Галя не пришла к Евдокии Степановне за заработанными деньгами.
Когда Григорий Филиппович вышел, Зоя легла на свою кровать, накрылась с головой и шептала еле слышно: «Янек, любимый мой, забери меня, пока не поздно».
Евдокия подошла к Зое.
– Доигралась? – спросила она строго. – Довела отца, он работает целыми днями ради твоего же блага, дура. Пожила бы в бедной семье, окунулась в их заботы, тогда побежала бы замуж за того, кого отец предложил.
Зоя выглянула из-под одеяла.
– Спасибо, маменька, что не дали отцу ударить меня. Премного благодарю.
Евдокия поменялась в лице, присела на край кровати.
– Люблю же тебя, дуру неблагодарную. Хоть и нет у меня детей, тебя же сызмальства воспитала. Но защитить тебя не могу, не обессудь. Мне Григорий дороже. И его слово для меня закон. Против него не пойду,
