коридору прочь.
– Некромантушки, братцы, спасайте! – подвывал драколич.
«Общежитие старшего курса» – гласили большие буквы над входом.
«Оставь надежду всяк сюда входящий» – предупреждала небольшая табличка сбоку.
А ниже кто-то приклеил листок с кривым объявлением: «Сбежала Гертруда. Просьба не орать, если она кого-то разбудит или застанет врасплох».
Драколич продолжал душераздирающе подвывать и будить этаж с некромантами. Хлопали двери, раздавалось сонное ворчание, вспыхивал свет. Со стороны лестницы загрохотали тяжелые шаги примчавшейся подмоги.
– Кейт, ты как? – крикнул староста.
Я показательно щелкнула шеей, предвкушающе улыбнулась и сделала шаг вперед.
– Разнесем ублюдков.
Дважды повторять злым и мокрым боевым магам не пришлось.
Моментально поделившись на пять групп захвата, мы проникли на этаж темных магов и рассредоточились. Отдавая мне лидерство в группе, за спиной неслышно ступали староста, чьи кулаки потрескивали от скопления электричества (ей-богу, хоть бога грома с натуры рисуй), напряженный Алик (вызревающая на лбу шишка свидетельствовала о двух вещах: полет с лестницы прошел нормально, вот почему он дико зол и готов действовать) и два второкурсника – водница Лаура и неопалимый Тонг. Итого, три представителя огненной стихии, водница и твердь.
Такой себе составчик, но в условиях тотальной неразберихи останавливаться и орать: «Эй, народ! Кто со мной поменяется на двух магов?» было как-то неспортивно.
А потому смирились и крадемся дальше.
Короткий коридор, полукруглая темная рекреация, заставленная мебелью и явно переоборудованная в место сбора, два подсвеченных зелеными огоньками входа, ведущие в секции с комнатами.
Мрачновато живут некроманты, мрачновато…
Я подняла кулак с указательным пальцем, сделала круговое движение, нарисовала в воздухе прямоугольник. После сжала руку и подвигала кулаком вверх-вниз.
Что на языке сигналов-жестов групп захвата значило:
«На позицию. Дверь. Быстро».
Едва мы оказались у входа в западную секцию, лидеры двух других отрядов тихонько свистнули, указывая остальным места своих дислокаций. Две другие группы мешкали, решая, кто будет скучать, в смысле прикрывать.
Пока они материли друг друга через пантомиму, я показательно закатила глаза, демонстрируя своей группе все, что думаю по этому поводу, и зацепилась взглядом за объявление на приколоченной (между прочим, криво) доске объявлений.
«Куплю котенка, – сообщал детский почерк с большими, выведенными точно по прописи буквами. – Предпочтительно серого цвета, две-три недели после смерти. Лабораторные работы второго курса не предлагать».
Снизу кто-то приклеил клочок выдранного из тетради половинки листа:
«Зачем тебе котенок? Возьми Гертруду! Она ласковая и обаятельная».
