выбились из-под вязаной шапки, съехавшей набекрень, закрывая девчушке обзор, а на новом пальто не хватало пуговицы, вот только дородную тётеньку из органов опеки это совершенно не волновало. С недовольным видом женщина тащила девочку к двери, за которой завывал пронизывающий ветер, закручивая хлопья снега в причудливые вихри, и даже не подумала поправить той одежду.
Когда до выхода оставалось всего несколько метров, малышка вцепилась в деревянную ажурную перегородку, увитую плющом, разделявшую гостиную на зоны, да так, что побелели костяшки пальцев. Она всеми силами пыталась удержаться на месте, отчего ярость исказила одутловатое лицо дамы с ярко-красной помадой на губах, и, ухватив Аришку за воротник, та с силой встряхнула девчушку, да так, что на светлом драповом пальтишке оторвалась ещё одна пуговица, отлетев куда-то в сторону. Вот и выяснилась причина отсутствия другой.
Подобного обращения с ребёнком я уже выдержать не могла. Какую бы должность ни занимала женщина, это не давало ей права обращаться с девочкой, как с нашкодившим котёнком.
Желая защитить и успокоить малышку, чтобы не видеть страданий на её милом личике, я рванула в их сторону, но стражи порядка, прибывшие вместе с представителями опеки, тут же встали на моём пути.
– Не совершайте глупостей, Ветрова, – посоветовал один из них − молодой сержант, окидывая меня равнодушным взглядом. – Кто она вам? Никто! Просто чужой ребёнок. Так и не рыпайтесь, иначе можете влипнуть в такие неприятности, из которых не так-то просто будет выбраться.
Чужой ребёнок… Выражение больно царапнуло по натянутым нервам, поскольку Аришку я давно уже не считала чужой, ведь знала её долгих два года и привязалась к светловолосой малышке всей душой.
– Вы мне угрожаете? – уточнила я, едва сдерживаясь, чтобы не высказать этому нахалу всё, что о нём думаю.
– Ну что вы, как можно, – усмехнулся тот, и от цинизма, промелькнувшего в его взгляде, стало не по себе, – всего лишь предупреждаю.
– Хорошо, если так, а то мне на секунду показалось… – выдохнула я, стараясь не показывать ту бурю эмоций, что бушевала сейчас внутри.
– Вам показалось, уважаемая, – встав между нами, промолвил умудрённый сединами страж порядка, придержав за локоть не на шутку разошедшегося напарника, по лицу которого прошла странная судорога, на миг исказив правильные черты.
– Ну-ну, тише, успокойтесь, – вклинился в разговор адвокат и поверенный хозяина дома − Сергей Валерьевич Шторн, с которым тот дружил уже долгие годы, – давайте обойдёмся без скандалов. Мы же не звери, в конце концов.
Заслышав последнюю фразу, молодой полицейский скривил губы в улыбке, больше похожей на оскал, отчего ледяная волна страха пробежала по позвоночнику от макушки до пяток. Глядя на него в тот момент, я бы не стала утверждать так категорично, поскольку в мужчине и правда чувствовалось нечто звериное.
Тряхнув головой, отгоняя странные мысли, я, воспользовавшись тем, что стражи порядка отвлеклись, кинулась к малышке, не став дослушивать пламенную речь адвоката, заливавшегося соловьём о пользе контроля над эмоциями. Уж не знаю, что отразилось на моём лице, когда я подбежала к Арише, но дородная тётенька тут же отпустила ребёнка и торопливо отступила на шаг.
Не обращая ни на кого внимания, я опустилась перед малышкой на колени и крепко прижала к себе, ощущая, как дрожит её тельце.
– Не плачь, вернётся твой папа и обязательно во всём разберётся, – зашептала я, осторожно поглаживая её по спине, отчего девочка стала постепенно успокаиваться. – Всё будет хорошо, надо только подождать.
Обнимая её, я чувствовала зарождавшееся в душе беспокойство. Отпускать ребёнка не хотелось совершенно, но эти люди, час назад появившиеся на пороге дома вместе с поверенным, показали мне документ, в котором говорилось, что Арина Вяземская должна отправиться в приют, где обязана находиться до дальнейшего распоряжения.
С чем подобное решение было связано, объяснять мне никто не стал, заявив, что это не моего ума дело, поскольку родственницей я не являюсь. А то, что работаю няней… Так это ничего не значит.
Что я могла сделать в подобной ситуации? С представителем опеки, и уж тем более с полицейскими, сильно не поспоришь, да и прискорбный вид заявившегося с ними адвоката уверенности не прибавлял. Но, если честно, я до последнего надеялась, что произошла какая-то ошибка, и Павел Андреевич, Аришкин отец, вернувшись из очередной командировки, обязательно во всём разберётся, с его-то связями и деньгами.
Время шло, и девочка, несмотря ни на что, всё же успокоилась. Отстранившись, она доверчиво заглянула мне в глаза и, сделав глубокий вдох, повернулась к тётеньке из опеки, которая, недовольно поджав губы, распахнула перед ней дверь. Наскоро поправив на девочке шапку и перевязав шарф, чтобы не распахивалось пальто на ветру, я ободряюще улыбнулась, чмокнув её на прощание в разрумянившуюся щёчку. Через
