и верховного предводителя Огненного дракарата Мичио Кинриу. Я пришел за тобой.
– Déjà vu, – вырвалось у меня.
Блондин нахмурил брови и переспросил:
– Что?
– Что, – пробормотала я, отчаянно надеясь, что голос не дрожит. – И ты на колено падать не будешь?
Блондин нахмурился еще больше, губы и вовсе вытянулись в одну линию.
– Дракон никогда, – начал было он, а потом переспросил: – Что значит, и ты, принцесса?
– Так пришел уже доверенный от папеньки, – нагло сообщила ему. – Припозднились вы, сударь.
В это время как раз брюнет из коридора вышел, обдав волной жара, а я в него пальцем тыкнула:
– Вот он.
На лицах, что у одного, что у второго, ярость проступила, стоило им друг друга увидеть.
– Ты лжешь, – прошипел брюнет, прожигая взглядом блондина. – Я – поверенный отца принцессы.
Тот нехорошо так прищурился, и протянул.
– Ты обвиняешь меня во лжи? В то время как сам, в обход данного тобой слова, проник в дом госпожи Джун?! Был уговор: не входить в дом принцессы! Ты его не выполнил.
– Не выполнил, – подтвердил брюнет. – А ты сам тогда, что здесь делаешь?
На лице блондина на миг мелькнуло замешательство, и он проговорил:
– Ты же знаешь, что совсем не осталось времени. Врата скоро закроются, и прежде, чем лучи заката коснутся Лазурного моря, принцесса должна быть возвращена верховному предводителю Огненного дракаррата Мичио Кинриу.
Брюнет руки на груди сложил и бросил:
– Принцесса будет возвращена. Я, поверенный Мичио Кинриу, даю свое слово. А ты уходи.
Блондин шаг навстречу сделал, всего один, а мне, которая рядом с брюнетом стола, захотелось в стену вжаться. Потому что одно дело, когда одному их них вызов бросаешь, другое – когда их двое, оказывается. У меня впервые в жизни инстинкт самосохранения проснулся. Хотя наверно, это еще и слабость в коленях сказалась, и гормоны, которые вот-вот, как тогда, с катушек съедут.
– Это ты уйдешь, а я доставлю принцессу домой, – невозмутимо сказал блондин, и я заметила, как у него перекатываются на груди и могучих руках мускулы. Он сжал и разжал пальцы, и шагнул вперед.
– Отойдите, женщины, – небрежно обронил брюнет и устремился навстречу сопернику.
***
Не успели мамочкины пальцы сжать мои, как начался бой!
Два вихря сошлись в диком, первобытном танце! В воздухе мелькали ноги, руки, вздымающиеся белоснежные локоны сменяли другие, черные, как ночь. Все происходило в такой пугающей тишине, что я слышала, как гулко звучит мое сердце.
Я никогда не видела ничего подобного, даже мастер Горо на тренировках и совместных спаррингах не был так хорош, а ведь японец – один из лучших, кого вообще видела в жизни.
Я стояла с открытым ртом, чуть не капая слюной на паркет, вздрагивая каждый раз, когда в воздухе мелькала рука или нога, когда из-под смертоносного
