Марк.
В ближайшие несколько часов нам было нечего делать. Снова в одиночестве бродить по квартире я не отважилась. Мало ли, еще нарвусь на очередного гостя. Звонком и входной дверью здесь, похоже, не принято пользоваться.
Коля, взяв меня и Ксюшу под руки, увел нас подальше от тенелова и его друга.
– Вам не кажется, что пора валить отсюда? – прошептал он, оглядываясь, не подслушивает ли кто.
– Зачем? – удивилась я. – Еще немного – и мы узнаем причину наших бед.
– Или он приведет стражей, – настаивал Коля.
– Он обещал этого не делать, – сказала Ксюша.
– И ты, что ли, поверила ему на слово? – Колины очки запотели, как бывало всякий раз, когда эмоции брали над ним верх.
– Твое мнение субъективно и основывается на личной неприязни.
Когда Ксюха выдавала фразы наподобие этой, меня тянуло перекреститься. В мою сестру точно вселялся демон науки и вещал ее голосом.
Коля побагровел. Ксюша сильный противник. С ней даже папа не брался спорить. Я, осознав, что спор затянется, на цыпочках скрылась за углом, но они были так увлечены беседой, что не заметили бы моего бегства, даже если бы оно сопровождалось салютом и фанфарами.
Свернув пару раз не там где положено, я, вместо того, чтобы вернуться в гостиную, угодила в оранжерею. В прошлом она была прекрасна. На полу и на полках стояли вазоны, но растения давно погибли. Остались лишь сухие ветки и догнивающие листья.
Я задержалась у горшков с орхидеями, узнав их по наполнителю. В отличие от других растений им взамен земли подавай смесь из опилок и коры. Цветы напомнили мне дом – у мамы все подоконники заставлены орхидеями. Контраст между мамиными растениями – цветущими и прекрасными – и мертвыми растениями в оранжерее был разительным. Отличная иллюстрация моей прошлой и нынешней жизни.
– Это место напоминает кладбище, – услышала я за спиной. – Вид смерти не способствует хорошему настроению.
Я по голосу узнала Марка. До чего бесшумно он ходит. Пару дней с ним в одной квартире, и я превращусь в заику.
– Я случайно сюда забрела. Никак не разберусь с планировкой.
– Я часто бываю у Вадима последние года четыре, – произнес он, – и то порой путаюсь. Это не квартира, а черная дыра. Его бабушка была сильным тенеловом, но под конец жизни ее одолели последствия магии.
Я не сразу сообразила, что Вадим – имя Шального. Хотя, что в этом удивительного? Должно же быть у него имя.
– Какие последствия? – я присела на край полки, свободной от цветочных горшков.
– Магия дается тяжело. За нее приходится расплачиваться. На закате жизни тенеловы сходят с ума. Чем сильнее маг, тем глубже безумие. Старую женщину преследовали тени за то, что она всю жизнь подчиняла их своей воле. Остаток дней она провела в этой квартире. Никуда не выходила, ни с кем не общалась. Даже внука не желала видеть. Боялась, что его захватят тени и будут ее шантажировать.
– А
