концов, в бессилии ударяешься коленями о пол, сотрясаясь в рыданиях…
С детства у меня была мечта: стать лучшим врачом на свете. Я верила, что если буду прилежно учиться, то обязательно добьюсь своего. Никто никогда не давал мне повода усомниться в моих стремлениях. И вот произошло нечто странное: самый дорогой человек поставил крест на моей главной мечте.
Мама не разрешила мне ехать учиться в Москву, сказала, что наша семья не может позволить себе такой роскоши. На самом деле причина крылась в другом: меня решили выдать замуж, вот так безропотно и бесповоротно повернуть русло моей судьбы.
Мысль сбежать пришла ко мне сама собой, нужно было лишь дождаться окончания школы, а потом – дня рождения, семнадцати лет.
После разговора с мамой я отправилась к папе на могилу. Мне безумно хотелось поделиться с ним своим горем: тем, как несправедливо поступила со мной мама.
Когда-то давно мне было страшно бывать на кладбище, и лишь из тоски по папе я пересиливала страх и приходила. С тех пор прошли годы, и могилка под старой черёмухой стала в моих глазах самым уютным местом на свете. Это был таинственный уголок, овеянный какой-то особой магией. Здесь меня слышали, здесь всё имело свою душу. Я воображала, что папа отвечает мне, что обещает поговорить с мамой, пока та будет спать.
В этот раз на папиной могиле уже лежали свежие цветы, – значит, кто-то приходил. Наверное, мама. Решила сообщить обо всём папе вперёд меня.
«Но что за спешка с этой свадьбой? – недоумевала я. – Мне же ещё нет восемнадцати. Даже по закону регистрация брака в несовершеннолетнем возрасте может быть только с согласия родителей. И что за человек этот так называемый жених? А если, как в книжках, он годится мне в отцы? Иначе почему не соизволил показаться мне на глаза? Хотя бы познакомиться? Фу, как мама могла согласиться на такое? Ответьте же мне кто-нибудь! Чёрт… чёрт… чёрт…»
Поплакав, я пошла домой – ещё раз поговорить с мамой.
– У папы кто-то был…
– Сегодня твой папа принимает гостей. Ему исполнилось бы 50.
– Ты вышла за него по любви? – начала издалека я.
Мама подняла голову, оставила свои кухонные дела, вытерла руки полотенцем и ответила:
– Нет, мне было семнадцать, как и тебе. Я же рассказывала, что выросла в их семье, что меня подкинули. Твоего папу я знала всю жизнь и с детства была предупреждена, что, когда вырасту, стану его женой.
– Ты не хотела замуж?
– Нет, не хотела. Я была просто в панике, как и ты. Но мне объяснили, что к чему, и я согласилась. Ты тоже всё поймешь, когда придёт время. Твой отец был хорошим человеком. Если бы через год после свадьбы меня спросили, вышла ли бы я за него снова, я ответила бы громким «да!».
– Но со мной же по-другому? Мама! Ты всегда говорила, что я у тебя особенная. Я думала, ты хочешь, чтобы я стала врачом… Я не хочу замуж, я хочу, чтобы ты мной гордилась!
– Дочь, я и так тобой горжусь, и я верю, что ты исполнишь свою мечту, но ты должна принадлежать другой семье, ты родилась для этого, такова твоя судьба.
«Терпеть не могу, когда разговор заходит о судьбе. Что значит „судьба“? – то, что кто-то по своей прихоти отбирает у меня выбор? Похоже, кому-то придётся здорово пожалеть, что придумали для меня эту нелепость», – решила про себя я.
Мне всё ещё не верилось, что происходящее реально.
Мой папа, Александр Николаевич Волк, умер, когда мне было шесть лет, а Свете, моей сестре, – десять. Говорят, произошел несчастный случай на работе: что-то тяжелое упало на голову. В больнице ему стало лучше, он не хотел валяться на койке, решил уйти домой и упал.
Ему было всего сорок. Мама моложе его на тринадцать лет. С тех пор она так никого себе и не нашла, посвятила себя воспитанию нас с сестрой.
Я думаю, что мама тоже, как и я, разговаривала с его невидимым духом, когда приходила на кладбище.
Наша семья с детства казалась мне необыкновенной и полной загадок: во-первых, все браки у нас в роду заключались, когда невестам было по семнадцать лет, и это вряд ли совпадение; во-вторых, появление мамы тоже произошло при странных обстоятельствах: подкидывать ребёнка, да ещё без документов, – это варварство, тем более для второй половины двадцатого века.
К тому же мама была явно неславянского происхождения: как мы предполагали, она имела азиатские и латинские корни. У неё были огромные, но чуть раскосые глаза, очень смуглая кожа, густые чёрные волнистые волосы и немного припухлые губы. Сама она признавалась, что в детстве её иногда притесняли из-за сильно выделяющейся внешности, обзывали нерусской, но с возрастом всё прекратилось.
Папа же
