лишь удивление.
О боже, какие у Макса были красивые плечи. Вот дал бы волю губам – облизала бы всего, каждый миллиметр этих бицепсов, лишь бы распробовать его на вкус, да вот нет уж, Яковлева, страдай. И обходись руками. Косись взглядом на незамеченного вчера охренительно графичного, черного, вьющегося вдоль по всему левому предплечью аж от запястья восточного дракона. Татуировка была очень качественной, завораживающей, хищной. Даже грозной. На неё хотелось любоваться. Да, Максу она подходила… У него были ужасно хищные повадки. Ей-богу, такого мужика и самцом было назвать не грех, до того он был неумолим и инстинктивен.
В первую пару минут казалось, что Макс и думать забыл о своем «Поиграем?». И положение тел вообще намекало на миссионерскую позицию, и не то чтобы Аленка была против – Максу она бы дала в любом положении тела. Только ему – ему было не жалко дать таким банальным образом. Ну, зря, что ли, сохла по нему столько времени – глупо, бессмысленно и заочно? Вот теперь они встретились «очно», и у неё не было времени оттягивать. Один из четырнадцати дней уже закончился, еще тринадцать пройдут гораздо быстрее, чем ей бы хотелось. Только глазом моргни – и не останется уже ни дня, ни часа, и все, что останется – лелеять в груди воспоминания. И надежду, что для Макса этот их бурный роман значит чуточку больше, чем просто секс, от которого грех отказаться.
Аленка сомневалась, что влюбится еще раз – так же глубоко, так же неумолимо, как будто в семнадцать лет. В конце концов, когда до тридцати лет вдруг остается всего год-два – так охренительно удивительно, что ты все еще веришь в любовь с первого взгляда, любовь по интернету, любовь на расстоянии и прочие краснокнижные виды любви, что практически не встречались вне мелодрам и женских романов. И нет, ты пыжишься, пытаешься прикинуться ванилькой, смотришь каждый мультик Уолта Диснея, лопаешь мороженое и крутишь на башке хвосты как у школьницы, но сама себе ты уже не веришь. И когда вдруг на тебя наваливается это, такое все из себя наивное, глубокое, всепоглощающее, когда ты взрослая, циничная тетя, как шестнадцатилетняя дурачишься, шлешь идиотские стикеры незнакомому тебе мужику, просто потому что он дает тебе в голову как пузырьки от шампанского… Тебе ничего не остается. Лишь подыграть. Уступить. Ты взрослая девочка, ты знаешь цену эмоций, ты знаешь, как нескоро тебе удастся снова вот так оглушительно влюбиться. До сорока – без шансов. После – и вообще забудь. Так не бывает. У людей есть недостатки. И это в семнадцать можно их не замечать, после того как нахлебаешься – начинаешь дуть на воду. Именно поэтому Аленка и забила на мнение всего своего круга знакомых. У них просто такого не было. Чтоб вот как сейчас, жадно прижиматься к горячему мужскому телу, лихорадочно скользя ладонями по его спине, постанывая от нарастающего в груди возбуждения. Чтобы разочарованно захныкать лишь от того, что губы, терзающие рот, взяли и бросили Аленку без своего восхитительного вкуса, без такого жадного, пьянящего языка.
– Пожалуй, пора начинать, – тоном,
