держаком! Добавь там оборотов!
Отец Василий кинулся к аппарату и отчаянно закрутил рукоятью, добавляя тока. Санькина идея была абсолютно верной. И если он прав и за дверями начался бунт, самым лучшим было бы замуроваться здесь глухой стеной в три-четыре кирпича. Но можно и просто прихватить дверь сваркой.
В коридоре раздались несколько выстрелов, один за другим, крик, еще выстрел, но Коробейник уже протянул кабели к самой двери и даже подвел массу, прижав ее к металлической поверхности ботинком. Но свежеокрашенная кузбасслаком дверь тока не проводила.
– Суки! – заорал кто-то в коридоре. – Мочи их! – и сразу же раздался топот ботинок. Дверь распахнулась, и в комнату влетел... Тохтаров. Майор зажимал правой рукой рану в боку, а пальцы его и китель были в крови. Начальник СИЗО захлопнул дверь и кинулся к столу. Похоже было, что пистолета у него не было, а сам он уже и забыл, что несколько часов назад лично распорядился вынести отсюда все железное, и защищаться ему теперь просто нечем.
Коробейник проводил его взглядом и тут же возобновил свои попытки приладить массу. Затрещали искры, и буквально за пару секунд до того момента, как дверь задергали снаружи, он уже положил первый шов.
– Открой, гнида! – страшно заорали снаружи. – Открывай, я сказал!
– Хрен тебе, а не мороженое! – внятно произнес Коробейник и прихватил железную дверь к такому же металлическому косяку и в средней части.
– Что происходит?! – кинулся к Тохтарову вышедший из ступора священник.
– Бунт, – тихо произнес майор, стягивая китель. Ему было очень больно.
– Давайте я подсоблю, – предложил отец Василий, принял китель и помог расстегнуть зеленую офицерскую рубашку. – Что здесь у вас?
– Пустяки, жить буду, – через силу улыбнулся Тохтаров и посмотрел в сторону двери. – С кем это вы?
Отец Василий судорожно принялся вспоминать новую фамилию Коробейника, но в голову ничего не приходило – фамилия начисто вылетела из головы. Санька был и оставался для него просто Санькой Коробейником, самым надежным боевым товарищем на свете.
– Задержанный Чукалин, – представился майору Коробейник. – Что тут у вас? Помочь?
– Пустяки, – уже спокойнее улыбнулся Тохтаров. – Кишки целы и ладно.
– У вас ребро сломано, – покачал головой священник.
– В живых бы до утра остаться, – покачал головой Тохтаров. – Они всех моих конвойных порезали. Один только Пшенкин живой и остался, закрылся у себя в комнате, даже меня не впустил, гнида!
Отец Василий припомнил свое короткое общение со старшим лейтенантом, еще тогда, и кивнул. Точно, помещение, в котором Пшенкин его допрашивал, изнутри закрывалось.
Топот в коридоре усилился, и вскоре загрохотали железные запоры, и там, за дверью, снова начали кричать:
– Мочи их! А-а, сука! Сюда его тащи!!! Держи, тварь!
– Ты ведь знаешь, что там происходит? – спросил отец Василий Саньку.
Коробейник отрицательно покачал
