ди комнаты, держа на руках плачущего младенца. Наши взгляды встретились. Он убил ее.
Стремительная, всепоглощающая ярость и отчаянье затмили мне разум, я кинулся на него с кулаками и… замер… У младенца были неестественно вывернуты ножки, а тельце было покрыто порезами и ссадинами. Эдвард прижимал к себе ребенка, пытаясь хоть как-то успокоить. По его щекам катились крупные слезы:
– Все будет хорошо … мой маленький … я поставлю тебя на ноги, – шептал Эдвард.
Я молча наблюдал, как он закутал ребенка в одеяло и направился к выходу не оборачиваясь…
В камине мирно догорал огонь. В комнате стоял леденящий холод. Я открыл двери на балкон и в спальню изредка залетали одинокие снежинки.
Тело Лары окоченело. Я сидел подле нее, целовал ледяные пальцы, гладил по волосам. Она никогда больше не засмеется. Скоро, милая. Я тоже присоединюсь к тебе. Буду снова о тебе заботиться.
Я поднялся и направился в свои покои. Достал из саквояжа зеленую бутылку и залпом выпил до дна. Это было так просто. Даже слишком…
Вернулся в Ларе и снова сел под нее. Яд должен подействовать быстро. Скоро мы будем навсегда вместе любимая…»
Тома со злостью захлопнула книгу.
– Это ж надо быть такой гадиной, Оль, – сказала девушка, – Представляешь, она собственного ребенка чуть не убила. Дура. И все из-за этого хлюпика.
Тома раздосадовано посмотрела на обложку книги. Художник изобразил невероятно красивую блондинку в объятиях мужчины в черном балахоне с огромными когтями. Лицо «когтистого» скрывал капюшон. На заднем плане молодой человек в старомодной одежде что-то при свете свечи писал за столом.
– Любовь зла, – хмыкнула Олька и плюхнулась на кровать рядом с подругой, – Полюбишь и хлюпика. Я так и не поняла, за что она муженька так невзлюбила?
– Я если честно тоже. Чудовищем называла его постоянно.
Оля взяла книгу в руки. Повертела.
– А этот не пишет?
– Не-а. Видно, с любовником она не успела поделиться. Завтра пойдем на экскурсию?
– Ага. Только не с утра. Поспать охота подольше.
Тома понимающе улыбнулась. Она и сама любила поспать, но только не завтра. Они с Олькой каким-то самым невероятным образом попали в группу по обмену с британскими студентами. Такой шанс выпадает один на миллион, хоть что-то увидишь в этой жизни. Поэтому Тома не собиралась тратить и часа на пустое валяние на боках.
– Нет, Оль. Давай с утра. А то послезавтра у нас лекции. Некогда потом будет полазить.
Олька закатила глаза к потолку.
– Да кому нужны твои лекции. На них половина группы фиг ходит.
– А я пойду, – буркнула Тома и забралась под одеяло, – И, вообще, я спать.
Олька еще долго что-то бормотала по поводу «отличниц-неудачниц» и насчет того, что так вся жизнь мимо пройдет, а Томка уже спешила в объятия Морфея с блаженной улыбкой на губах. С утра пораньше их ждало маленькое приключенье.
Олька всегда говорила, что от жизни нужно брать все. Тома согласилась поехать вместе с ней не сразу. Хоть она и хорошо шпарила на английском все-таки было как-то боязно. Мама была категорически против. Стоит заметить, что Зинаида Андреевна мама Томочки редко одобряла самостоятельные затеи дочери. Проще говоря, и шагу не давала ступить дочке без своего ведома. Так что Тома почти выгрызала у матери из горла согласие на поездку.
Попасть в группу было трудно. Им повезло только благодаря тому, что Олин парень преподаватель и как раз незадолго до отправки две девочки внезапно заболели ветрянкой. Куда же ехать в таком-то виде и позориться.
– Сань, ты настоящий мужчина. Все для меня любимой, – млела Оля, зацеловывая своего любимого препода.
Оля с Санькой встречались довольно давно. Они познакомились, когда девочки еще были первокурсницами, а Саша учился в аспирантуре.
– Жениться вам надо, – с умилением глядя на них, говорила Тома, – И квартиру отдельную, а то мыкаться по общаге не дело.
Санька был детдомовским, а Олька без отца росла, поэтому жить им было негде. Вот и мучились постоянно. Ночуя то у него, когда соседа Сашки нет в комнате, но у нее, когда Тома милостиво уезжала к матери в деревню, а случалось это довольно редко.
Тома не любила домой ездить. Мама ее была угрюмая и замкнутая женщина. Отец умер, когда девочке исполнился всего год. Потому и не помнила его вовсе. Зинаида Андреевна замуж после так и не вышла. Возможно, из-за не сложившейся личной жизни она стала желчной и чрезмерно властной. Изводила дочь по любому поводу и без повода. Только поступив в строительный институт Тома, вдохнула полной грудью. Но материно влияние
