развлекали всех. Алиса же либо не обращала внимания на их усилия, либо шутила так, что над очередным «ухажером» смеялась вся группа. В итоге парню все надоедало, и он успокаивался. И все входило в привычные рамки.
Но приходилось сталкиваться и с эдиповым комплексом, под которым, как известно, обычно понимают сексуальное влечение молодого человека к женщинам значительно старше, например возраста матери. Тут уже приходилось действовать изобретательнее.
Последний раз, года три назад, вот так же студент постоянно разглядывал Алису. Правда, взгляд был откровенно мужским, пристальным и тяжелым. Студент казался взрослее одногруппников. Коренастый, плотный, похожий на секьюрити, он внимательно слушал лекции, положив крупные руки перед собой. А на перемене старался подойти поближе. Иногда буквально «дышал» Алисе в затылок. При этом в словах и жестах не было ничего конкретного.
Тем не менее ситуация была понятной. Оставалось делать вид, что ничего не происходит. Но однажды, на перемене, воздыхатель подошел совсем близко и сказал:
– Мне бы хотелось позаниматься индивидуально. Приходите вечером ко мне домой.
И буквально навис над Алисой. Не меняясь в лице, она отступила на несколько шагов и ровным голосом произнесла:
– Насколько я помню, у вас приличное количество баллов. Не стоит переживать. Есть хорошие шансы сдать экзамен. Без меня прекрасно справитесь.
И спокойно удалилась, словно ничего не поняла… На самом же деле для нее это означало, что время плана «А», согласно которому ее поведение строилось по принципу «делаю вид, что ничего не замечаю», прошло и наступило время включать план «Б».
Согласно плану «Б» на лекциях Алиса рассказывала о Зигмунде Фрейде и, как следствие, об эдиповом комплексе. Делала это деликатно, строго научным языком, без лишних подробностей, излагала только то, что пишут в учебниках и энциклопедиях.
На самом же деле у Алисы было свое достаточно эмоциональное отношение к Фрейду, которого она называла «решившим, что он стоял со свечкой»» и «венским шарлатаном». Последний эпитет, как известно, принадлежал Владимиру Набокову. И это, прежде всего, из-за обиды за Льюиса Кэрролла, сказки которого Алиса открыла для себя уже взрослой. Она соглашалась с тем, что Кэрролл написал свои сказки как ученый для ученых, которые до сих пор находят в них материал для научных размышлений и интерпретаций.
По мнению Алисы, некоторые психоаналитики совершенно некорректно акцентировали внимание на таких моментах, как падение в кроличью нору, или ситуации, когда героиня хватается за карандаш, который держит Белый Кролик, и начинает писать за него. А в многочисленных упоминаниях о пище в сказке Кэрролла «об Алисе» даже разглядели признаки «оральной агрессии» автора, то есть его одержимости мыслями о еде и питье.
Столкнувшись с такой интерпретацией, Алиса очень удивилась. Когда первый раз внимательно прочитала сказку, она ощутила светлое, доброе чувство, некий привкус детства. Тем более что мамина надпись
