не так хорошо, как с холма. Засуетились, засновали между сендерами, занимая сиденья. Моторы взревели, бронированный самоход пополз в сторону, за ним с места снялись несколько сендеров – синие перестраивались, разворачивая фронт навстречу харьковчанам, но и чтоб к ферме тылом не оказаться.
Желтое пылевое облако приближалось и росло на глазах. Уже можно было разглядеть, что в середине колонны над пылью торчит здоровенная башня, увенчанная ветряком. По случаю похода лопасти убрали, только спицы растопырились во все стороны. Показалась и головная машина, тяжелый бронированный самоход с открытым кузовом. Переговорщик Астаха добежал к фланговому сендеру, нырнул на сиденье, водитель стал разворачиваться.
Йоля во все глаза глядела на карателей. Боевые самоходы были ей знакомы, такие изредка проезжали по нижним уровням, а вот башню она видела впервые – подобные штуки поднимали из цехов по частям и собирали на поверхности, харьковчане и сами их внизу не видели. Вот колонна подъехала ближе, мотоциклетки проскочили в стороны, уже охватывая синий строй, бронированные самоходы тоже стали съезжать с тракта, строясь в линию против тех, что привел Астах. В сравнении с карателями синие не выглядели грозными, харьковчане оказались куда страшней. Переговорщик снова выбрался из сендера, теперь он шагал в степь – к строю харьковчан. Работники Мажуги наблюдали, они уже приободрились и заговорили громко – напряг снимали разговором, обменивались веселыми замечаниями в адрес Астаха и его людей, страх прошел. Еще бы, с такой поддержкой им некого бояться!
Переговорщик добрался к головной машине карателей. Йоля различила толстый пушечный ствол, торчащий над кузовом; еще там мелькали желтые безрукавки – полевая форма цеховых бойцов. Башня с ветряком замерла в центре строя, несколько карателей спрыгнули на землю и встали между броневыми бортами.
Беседа у переговорщика вышла короткая, вскоре он потрусил обратно. Синие стали разворачиваться. Выстроились колонной и покатили прочь. Это вызвало у защитников на стене новый приступ веселья. Один из крупных харьковских самоходов покинул строй и покатил к ферме.
– Открывай ворота, – распорядился Мажуга. – Йоля, возверни Макару пистолет.
– Ладно, если цепочку на меня вешать не велишь.
– Не велю. – Мажуга чуть улыбнулся. – Хватит с тебя. – Потом добавил: – Молодец, что не сбежала, а ко мне пришла, на стену. Сейчас пойдем новых гостей встречать, держись поблизости.
Йоля вернула оружие Макару, тот сердито вырвал «шершень» у нее из рук, пробурчал что-то неразборчиво. Злился, оно и понятно. Работники пошли со стены, только двое с оружием остались у ворот да караульные на вышках.
Внизу хозяин фермы отыскал взглядом Ористиду:
– Стол накрывай, как полагается. Сейчас оружейников принимать будем.
– С благодарностью? – уточнила та.
– С большой. Сама ж видишь, как они подъехали, очень даже удачно поспели.
– Это
