меня убьет? – выпалила вдруг Лариса и тут же ужаснулась от неожиданно сделанного заявления. – Ты или они? Это ведь они? Ты как думаешь?
– Наверняка. – Игорь заворочался, проверяя себя на способность к передвижению. – Так говоришь, тебе все равно. Куда «пушку» мою дела?
– Выбросила.
– Вот дура баба. Зачем?
– Я стрелять не умею, а тебе она ни к чему. Убить меня сможешь, не производя лишнего шума. – Невзирая на разлившийся внутри ужас, ее несло на всех парусах. – Признавайся, Игорь Ильдарович, задушить меня решил? Ты уже полчаса наблюдаешь за мной и наверняка обдумываешь, как отделаться от нежелательного свидетеля.
– Чего же тогда не избавилась от меня, коль ты такая умная? Я почти десять часов провалялся без сознания, могла бы ментов вызвать. На лестницу выкинуть. Или, на худой конец, подушечкой прикрыть. А, сестра милосердия? Чего молчишь? Чего задумала? – Он перевалился на бок и, не почувствовав боли, слегка приподнялся на локте. – Отвечай!
– Заткнись, понял?! – неожиданно вспылила Лариса. – Заткнись, ты – неблагодарная свинья! Все вполне объяснимо. Ментов с детства не люблю. Вся моя жизнь, начиная с рождения, прошла под их неусыпным контролем. Выкинуть тебя на лестницу, конечно же, можно было, но…
– Что – но?
– А ну как ты выживешь? Что тогда? Не помнишь, как запугивал меня, сидя за столом? Вот я и поостереглась…
– А как насчет подушечки? – вкрадчиво поинтересовался Игорь, недовольный ее простыми и вполне логичными объяснениями.
– Чур тебя, чур! – замахала она на него руками и не к месту засмеялась. – А потом куда – на холодец? Или, быть может, тушенку из тебя сварить? Так ты не очень-то для этого подходишь. Мяса мало, жилы одни…
– Идиотка, – хмыкнул Игорь, раздражаясь все больше и больше. – Чего же ты хочешь?
– Я?! – она прерывисто вздохнула. – Я бы хотела закрыть глаза. Затем открыть их и не увидеть тебя больше никогда. Понимаешь? Словно не было ничего этого. Ни тебя, ни раны твоей, ни моего милосердия глупого, – одним словом, ничего. Хочу жить, как и прежде: спокойно, размеренно и счастливо.
– А ты именно так и жила? – недоверчиво хохотнул он.
– Именно! Последние три года я именно так и жила.
– И кто же разделял с тобой твое счастье?
– А никто! Его было слишком мало для того, чтобы им делиться, – незамысловато ответила Лариса. – Мне всегда его будет мало.
– Так, так, так… Наша мать Тереза любит одиночество? Или она настолько жадна, что боится пустить на свою территорию кого-то еще, дабы не были ущемлены ее интересы?
– Глупо, – обиделась она, неожиданно испытав горечь от своего излишнего, никому не нужного откровения. – Мне через три часа на работу, а я совсем не отдохнула. Ты давай спи, набирайся сил и к вечеру сматывайся отсюда. Короче, я возвращаюсь со службы, а тебя уже нет. Договорились?
– А если я тебя не пущу.
– Опять не слишком
