Ври мне правдой. Коллектив авторов

      Нам подражать поэтам предыдущим,

      Скажу вам честно, право, не впервой,

      И в назидание потомкам всем грядущим

      Оставлю стих дрожащею рукой.

      Я памятник себе воздвиг бессмертный, выше,

      Чем Эйфелева башня, тверже скал,

      Его не сломит вихрь, крушащий крыши,

      Ни мертвый времени оскал.

      Да – весь я не умру, но часть меня заране

      Оставит смерть, ее не тронет тлен,

      И славен буду я, пока в телеэкране

      Горит реклама фирмы «МММ».

      Услышат про меня везде, где светят звезды,

      Где Ахеронт, Дунай, где Стикс течет во мгле,

      Коль спросят обо мне, с почтением ответит

      Всяк сущий на земле,

      Что мне беззнатный род препятствьем не был в жизни,

      Когда дерзнул я с Жириновским стать

      Единственной опорой для Отчизны

      И доблести его в поэмах прославлять!

      О муза! можешь мной гордиться справедливо

      Венками не венчай, но истинно суди —

      Сравниться может ли со мною, горделивым,

      Хотя б один поэт Земли?

      Ножницы достала,

      К глазу поднесла —

      Милый, помоги мне

      Выколоть глаза.

      Ты прости, родная,

      Не помощник я,

      Помнишь, ты глаза углями

      Выжгла мне вчера?

      Шли обезьяны, в лапах знамя,

      Как знак погибельной судьбы,

      Прощально машут фонарями

      Им придорожные столбы.

      Глубок, далек и долог путь

      Из ближних стран в иные земли,

      Зеленых водорослей стебли

      Плывущим украшают грудь.

      В моря уходят корабли,

      Подвластны непонятной силе

      И моряки, как муравьи,

      Руками мачты облепили.

      Смотрю я на солнце, какое – не знаю —

      Но мне все равно.

      Я равнодушно чихаю, зеваю,

      Ем толокно.

      У толокна вкус не сладкий, не кислый,

      Какой-то другой.

      Поет попугай – зеленый, волнистый,

      Знаю – какой.

      Не замазывал я сегодня окна

      Куском дремучих карельских соплей

      И поругался со всеми, кто хочет,

      Чтобы солнечный свет превратился в клей.

      К тому же был должен спешить я

      Туда, где каждый день

      Под крики толпы восхищенной

      Силач-борец бросает тень.

      Замаскированный прозрачными очками,

      Следил за этой схваткой я не раз —

      В моей душе и мягко, и призывно

      Вибрирует стеклянный контрабас.

      С утра и до поздних полночных часов

      Прядут три сестры свою пряжу,

      Лахесис отмерит, Атропос порвет,

      А Клото несет на продажу.

      Старик Океан средь своих дочерей

      Раскинулся до ойкумены,

      И видя, что близко проплыл Одиссей,

      Ужасно завыли сирены.

      Геракл собирается в дальний поход,

      О нем наш рассказ будет завтра.

      А Кронос уж жрет своих толстых детей