раз приглашать меня не нужно было, я открыла дверь и вышла из машины. Я понимала, что это мог быть единственный шанс на то, чтобы с ним поговорить, попросить помощи.
Я старалась поспевать за Артуром. Несмотря на разодранные колготки и оцарапанные колени, держалась прямо, гордо себя несла. Моя гордость… Давно от нее ничего не осталось. Я научилась скрывать свои истинные чувства, носить на лице маски. В постели с мужем приходилось имитировать удовольствие. Встречать его с улыбкой, когда он возвращался от любовницы. С бывшими друзьями и родственниками изображать счастливую семью, делать вид, что все у нас благополучно. Искренней я могла быть с мамой и братом, но лишний раз не хотелось их загружать своими проблемами – они и так видели, что ничего хорошего из моего брака не вышло.
Последние два года маме приходилось помогать мне деньгами, в то время как муж брал новые кредиты и все просаживал. Я почти никуда не выходила. На мне было легче всего экономить. Поход на какое-нибудь мероприятие обходился дорого: новый наряд, украшения, посещение стилиста… Хотя я и не настаивала, мне комфортнее было оставаться дома.
Настоящих подруг я так и не завела, ровесницам я казалась скучной. Мы были из разных миров, и это не могло не ощущаться. А еще меня в дикий ужас приводили всякие эксперименты со своим телом и нескончаемые инъекции, о которых так пафосно рассуждали девушки. Моего отношения к «красоте» они понять не могли. Находились, конечно, среди всей этой тусовки серьезные, умные девушки, но им намного интереснее было обсуждать с мужчинами фондовые рынки, ценные бумаги и скачки цен на нефть, чем общаться с молодой мамой.
Мы вошли в дом. Бессонов пропусти меня вперед. Небольшая прихожая вмиг сузилась еще больше, когда он переступил порог. Пространства будто стало не хватать. В машине я так остро не ощущала его близость, может, потому что он всю дорогу на меня не смотрел. Я мяла в руках сумку и жалась к стене, Бессонов смотрел на меня тяжелым взглядом. Тяжелым и чужим. А ведь когда-то эти глаза смотрели на меня так, что дух захватывало. От воспоминаний на глаза наворачивались слезы. Я потеряла что-то настолько ценное, что не передать словами. С тех пор в душе поселилась пустота. Пустота и щемящая боль. С этими чувствами я живу уже семь лет.
Я столько раз в своем сознании проигрывала нашу встречу, и вот она состоялась. Знала, что Артур окатит меня своим презрением, но я всегда пыталась в тех представлениях что-то сказать, объяснить. Может, даже оправдаться. В реальности все оказалась намного сложнее: я просто не могла подобрать слов, чтобы начать разговор. Закостенел не только язык, но и мой разум. А он стоял такой чужой… далекий.
– Проходи, – прозвучал очередной короткий приказ. Бессонов проследовал вперед, скинув с себя верхнюю одежду. Негромко выдохнув, я последовала за ним.
Здесь не живет женщина – первое, что я отметила, осматривая помещения. Но это совсем не значит, что ее нет в его жизни. Зачем мне это знать? Я пришла сюда просить его о помощи. Я давно потеряла право лезть в его личную жизнь.
Артур
