ли. И одевались наши женщины не в пример лучше, ярче. А уж про выражения лиц и говорить нечего. Какие-то иностранки были все как в масках, выражающих плоскую театральную доброжелательность. То ли дело наши, русские женщины, с их открытыми, яркими эмоциями. Впрочем, вот, кажется, его объектив выхватил из ложи на противоположном конце зала вполне себе симпатичное лицо. Ну-ка, подкрутим резкость…
И тут сердце Игоря остановилось – в ложе напротив сидела Яна. Это её пышные волнистые волосы, это её точёный нежный профиль, это её музыкальные пальцы переворачивают странички оперного либретто. Сердце застучало в удвоенном ритме: Яна в Риме, Яна в Риме. А трезвый разум возражал: ты тоже должен быть в Париже, а не в Вене. А с кем это она в ложе? К кому она развернулась и что-то говорит? И хотя разглядеть в глубине ложи человека было достаточно сложно, Игорь всё-таки был уверен, что это мужчина, и довольно пожилой. Может быть, в нём и кроется разгадка её поведения? Игорь решительно выскочил из кресла, чтобы рвануть к Яне и разрубить одним махом этот гордиев узел, но в этот момент в зале погас свет, а выскочив в коридор, понял, что свет погасили и здесь тоже. Пришлось ему возвращаться обратно. Всё действие Игорь высчитывал ложу, в которой сидела Яна, чтобы не упустить её в антракте и не сводил направленного на неё бинокля. Девушка как будто чувствовала, что кто-то упорно смотрит на неё и несколько раз оборачивалась, но в темноте огромного зала разглядеть ничего было нельзя. А Игорь застыл от холодной ярости, но мозг его работал чётко. Он точно рассчитал, когда надо было выйти из своей ложи, чтобы не упустить Яну.
В шуме выходящих из своих лож зрителей, обменивающихся впечатлениями от увиденного и услышанного, для девушки было полной неожиданностью, когда чья-та жёсткая рука схватила её сзади за локоть и развернула на 180 градусов. Имя «Яна» уже готово было сорваться с уст Игоря, когда его взгляд столкнулся с голубыми глазами Ани. («Почему голубые глаза? У Яны же карие», – впал в ступор Игорь, ещё сильнее сжимая ей руку.)
– Игорь Олегович?! – растерянно произнесла Аня («Как он здесь оказался? Он же должен быть в Париже?!»)
Пожилой мужчина, который вышел первым из ложи, обернулся на голос девушки и, нахмурившись, стал пробираться обратно.
– Папа, это мой начальник, Игорь Олегович. Игорь Олегович, это мой папа – Сергей Данилович.
– Очень приятно, – сказал низкий мужской голос и отодрал руку Игоря от локтя Ани для рукопожатия («Это Аня, а не Яна, – как-то с задержкой подумал Игорь и вспомнил, как ему впервые представилась Яна: «Я – Яна, сестра Ани»).
Потом они о чём-то говорили с Сергеем Даниловичем («Всё-таки Шевчук С.Д. – это их отец, одной загадкой меньше») и Игорю всё время почему-то казалось, что во взгляде пожилого человека, обращенного на него, проскакивает какая-то жалость. А сам Игорь невольно нет-нет, да и посматривал на Аню, которая не принимала участие в разговоре, а смирённо держалась чуть сбоку. Теперь Игорь уже и сам видел различия во внешности
