знакомиться, – девушка присела перед ним на корточки и протянула руку. – Александра Верхова, двадцать четыре года. А как тебя зовут, блохастик?
Пес зарычал.
– Ух ты какой обидчивый. Совсем как Дани. Шариком будешь?
– Гав-р-р-р-он! – все, что позволила его пасть. Лапу подавать принципиально не стал.
– Гав, так Гав.
– Гау-р-р-он! – рявкнул, что было сил. Какой еще Гав?!
– Не нравится Гав?
Собака истерически залаяла.
– Гау-рон! Рон! Рон!
– Хорошо-хорошо. Будешь Роном, – смилостивилась Саша. Зевнула, прикрывая ладонью рот. Ногти обыкновенные, постриженные чуть ли не под корень. Нет тех пик, которые венчали пальцы еще сегодня утром.
– Дани! – позвала Александра. – Будь добр, помой собаку. Я что-то притомилась. Если не посплю часок, умру. К ужину разбуди, ладно?
Гаррон вздохнул.
Глава 3. Все прахом
– К ноге, Рон! – Шаша вновь была вся в золоте и с тюрбаном на голове. Она величаво, как и положено популярной личности, спускалась по деревянной лестнице. Пес соскакивал со ступеньки на ступеньку следом. Лестница для него, коротколапого, стала еще одним испытанием. Сильно раздражал запах мыла, которым его помыли. И есть очень хотелось.
В нижней зале к удивлению Гаррона столов и стульев как таковых не оказалось. Все, в том числе и Шаша, забрались на приподнятую над полом квадратную площадку, устланную коврами. В центре ее находилась узкая скатерть, уставленная блюдами. Ни ложек, ни вилок. Дани пальцами сформировал кучку тонущего в масле риса и ловко закинул ее в рот.
– Мне очень жаль, госпожа, но с собакой нельзя, – за спиной Шаши появилась согнутая пополам фигура. Голову венчала плоская шапочка, густо расшитая черным и белым бисером. Жидкая бороденка дрожала. – Другие постояльцы проявят недовольство.
– Пес служит королю, – ответила танцовщица, но увидев умоляющие глаза просящего, смилостивилась. – Тогда подайте ужин в мою комнату. Рон, за мной!
– Я бы тоже хотела поесть не у всех на виду, – подала голос Зу. Ее телеса заколыхались, когда она, не поднимаясь, заерзала по ковру к тому месту площадки, где могла спустить ноги.
– Сидеть! – рявкнул Дани. – Едим все вместе, не расходимся. А собаку я привяжу на улице. Там ей самое место.
– Дани! – запротестовала Шаша, но увидев, что друг непоколебим в своем решении, поджала губы.
– Скоро ты пса в постель пустишь, – прошипел он и, сдернув с себя тонкий ремешок, отчего одежда распахнулась и явила волосатую грудь, удавкой накинул его на шею Гаррона.
«Рабства избежать не удалось», – грустно подумал пес и поплелся за Дани туда, где пережевывали корм знакомые лошади. Вскоре перед ним поставили миску с водой и кинули полуобглоданную кость.
Гаррон страдал. До этого он был грязен и не чесан, но его кормили с руки, а теперь от него воняло мылом, и ел
