есть хочу, – пожаловался Леха по дороге.
– Ничего, сейчас накормим, – голос у офицера был добрый, ласковый.
Только когда за Лехой снова защелкнулся замок, Смирнов позволил себе крякнуть по-мужски. До сего момента он был больше девочкой, нежели мальчиком.
– Скоро принесут пожрать! – резко объявил он. – Потерпи, голубок!
– Ага, – согласился новобранец, забывая про офицера и разглядывая маленького пацанчика, бросившегося заделывать на место выдернутую решетку и обернувшегося на шум.
В камеру вводили животное, от которого несло необузданной природной мощью.
Сглотнув, Фрол слез со стула и стал смотреть то на капитана, то на детину, пытаясь уловить, в каком настроении находится гигант.
Замок камеры щелкнул.
– Привет, – первыми поздоровались два метра и протянули руку. – Я Леха.
– Фрол, – ответил паренек с жиденькими русыми волосиками, подавая запястье. – Извини, рука грязная, в растворе. Какой идиот решетку выдернул? Через это окошко даже я не пролезу.
– Я и не пытался лезть. Меня просто разозлили, – стал оправдываться Леха. Он и сам не ожидал, что будет объясняться перед этим маленьким.
Фрол уловил в голосе неуверенность. Здоровый-то он здоровый, но ко всякому детине можно подход найти. Эти переростки тихие и спокойные, если их не доставать.
– Поможешь?
– Помогу. А что делать?
– Понимаешь, мне даже со стула неудобно. Ты здоровый. Давай я тебе на плечи сяду, ты ведро подержишь. Мы эту решетку мигом вмуруем.
– Давай. Только я есть хочу.
– Тебе много надо, – посочувствовал Фрол, хорошенько размешивая раствор. – Ничего, скоро принесут.
– А тебе хватает? – Простаков сразу для себя сделал вывод, что новый его знакомый очень умный и знает намного больше него. Он вообще не такой, как те, с кем ему приходилось сталкиваться до сих пор. От паренька несло хитростью за версту. Угловатая быстрая мимика в сочетании с четкими выверенными движениями делала его похожим на ласку. А ласка – зверь хитрый.
– Мне тоже не хватает. Да разве это еда?
– Точно, – согласился Леха. – Ты сколько прослужил?
Простакову формы еще не выдали и, стоя сейчас посреди камеры в гражданке, о своем сроке службы, который равнялся нулю, он мог и не заикаться.
Фрол подбоченился.
– Один.
– Год?
Валетов прикинул, стоит ли говорить правду. С этим лучше не хитрить, за что-то же он попал сюда…
– День.
Простаков рассмеялся на всю «губу».
– А я десять!
– Дней?!
– Часов! Чего стоишь, лезь на плечи. Будем мою решетку замазывать.
Мимо камеры протопал сержант, сопровождая авторитета из овощехранилища.
– Эй, пидорасы, что это у вас за поза!
Рука у Фрола дрогнула, и он капнул
