радужными искрами крохотные капли воды.
– Эльфы истинные мастера иллюзий, – с восторгом прошептала Лотанари. – Я ведь даже понимаю, как именно добились такого эффекта, но все равно трепещу.
– А я и близко этого не представляю, но все равно трепещу, – пожала плечами лисица. – Хотя и ненавижу иллюзии, мы против них беззащитны. Моя мама погибла в ловчей яме. Говорят, она умирала несколько дней – ловушка не пропускала ни звуков, ни запахов. Ее нашли, только когда заряд магии иссяк. А знаешь, кого ловили? Волка. Обычного серого волка – кому-то срочно понадобилась волчья голова в качестве трофея.
Лотанари подсела к подруге и крепко обхватила ее за плечи. Какие-либо слова тут были бессильны, но теплые дружеские объятия могут отогнать любую тучу. Даже такую болезненную и черную.
– Отомстили? – спросила она у рыжей макушки.
– О да, – выразительно произнесла Лима. – О да.
После хрустального моста карета въехала во внутренний двор замка.
– Так, мы сами вылезаем или вон та пафосная процессия по нашу душу? – Лима выбралась из объятий Лоты и выглянула в окошко.
– В Нейрисе, как правило, из кареты гости выходят самостоятельно, – задумчиво ответила Лотанари и тоже посмотрела на улицу. – Ух, та белая леди, наверно, и есть легендарная Дьердре Глейрио?
Принцесса с искренним восторгом рассматривала идущую впереди процессии эльфийку.
«Ее можно счесть произведением искусства», – подумала Лота. И в каком-то смысле это было истинной правдой. Леди Глейрио казалась неземным созданием. Ее развевающиеся одежды были искристо-белыми, с легким, едва заметным голубым орнаментом. Белые ухоженные волосы спускались ниже колена, а на лице застыла маска отчужденного спокойствия. Кукла, идеально вылепленная кукла.
– А хорошо, что мы тебя заплели. А то бы у вас была одна и та же прическа.
– Плохо, что заплели, – теперь скажут, что я за ней повторяю.
Видя, что среди встречающих только женщины, Лотанари поспешила выйти из кареты. Все-таки если бы кто-то и должен был им помочь, то это явно были бы мужчины.
– Сдается мне, что это невесты. И их надзирательница, – задумчиво произнесла Лима. – Недобрые у них лица. Где там мой лук?
– Мы не можем в них стрелять, Лима.
– Я слышу грусть в твоем голосе, – хмыкнула лисица и оживилась: – О! И кто кого сейчас будет арристоэлить?
– Чего?!
– Ну это вот хитровыделанное приветствие нижестоящих вышестоящим, – Лима кивнула на эльфиек, – кто кого, Лота?
Лук был далеко, и это успокаивало Лоту. Нет, она не думала, что Лима может пристрелить кого-то из эльфов. Но вот выстрелить и пришпилить подол платья к полу – запросто, прецеденты уже были. Сколько было крику, сколько было вою – у Лотанари неделю болели голова и живот. Голова из-за нотаций, а живот от смеха.
– Так что? Они
