му-то новому. Просыпаются фантазии, страхи. Полиэтиленовый пакет, подхваченный ветром, проносится над головой словно гигантская птица, которая рыщет повсюду в поисках жертвы. Листья шелестят в кронах деревьев. В темноте оживают тени. Они крадутся вдоль пустынных улиц, перешептываются во мраке газонов и цветочных клумб, оживают, выбегают черными кошками под свет желтых одиноких фонарей, которые гаснут, когда ты подходишь к ним достаточно близко. И вокруг снова тьма, искрящаяся призрачным светом. Вокруг ночь, но если прислушаться, то можно различить тысячи звуков нового мира, который не существует днем и оживает лишь после заката, распускаясь черным бутоном дивного цветка. Видишь его? Наклонись и сорви. Вдохни запах страха, безумия, вымысла. Закрой глаза и позволь новому миру проникнуть в тебя, стать твоей частью. Не сопротивляйся – ночь сильнее нас всех. И как быстро бы мы ни бежали, она все равно будет преследовать нас эхом приближающихся шагов. Наших шагов. Но мы уже не понимаем этого. Страх парализовал мысли, безумие разбавило кровь. И мы можем только бежать, надеясь, что скоро настанет спасительное утро. Бежать в молочный рассвет… Но ночь только началась…
Часть первая
История первая. Звонкие ручьи грядущего
Весеннее солнце растопило выпавший за зиму снег, обнажило серые бескрайние поля, в которые, казалось, превратился весь мир. Война осталась в прошлом, но ее эхо еще гремело над землей: раскатистое, болезненное. От него вздрагивало сердце, ожидая новых ударов с воздуха, новых выстрелов, новых жертв…
– Думаешь, здесь еще остались мины? – спросил Артема его друг Скотти Палмер. Друг, который появился у Артема этой зимой.
Высокий чернокожий атлет пришел с севера, сказав, что жизнь за горизонтом такая же пустынная, как и в любой другой точке земного шара. Война забрала все, что было создано.
– Но война закончилась, – сказала Светлана, когда ее муж Андрей и его друг Артем хотели повесить Палмера на старом тополе, засохшем еще до начала войны и теперь медленно догнивающем изнутри.
Андрей отмахнулся от нее, но с линчеванием чужака решил подождать.
– Может быть, кто-то подаст нам сигнал? Скажет, что делать? – он вглядывался в горизонт, откуда пришел Скотти Палмер. Радиоприемники молчали. Ни одного сигнала, словно весь мир действительно вымер. Или затаился. – Откуда ты знаешь наш язык? – спросил Андрей чужака. – Признайся, тебя послали наши враги?
– А кто ваш враг? – спросил Скотти Палмер.
Андрей замолчал, смутился, снова начал вглядываться в горизонт. Последние бои закончились больше года назад. Бои между своими и чужими, но мирное население было слишком напугано, чтобы выбраться из своих укрытий и узнать, кто же все-таки воюет. А радио и телевидение молчало. Как и сейчас.
– Все не могли погибнуть, – сказал Андрей, вглядываясь в черные глаза чужака. – Ты же здесь. Ты же живой.
– И ты тоже живой, – сказал ему Скотти, затем посмотрел на жену Андрея, на ее живот. – Вам скоро рожать? – спросил он. Она кивнула, нахмурилась. – А врач у вас есть?
– Врача нет, – ответил за жену Андрей. Артем тронул его за руку.
– Его рюкзак, – он протянул ему вещи Скотти. – Кажется, там бинты и инструменты врача.
– Вот как? – Андрей взял рюкзак, высыпал содержимое на землю, закурил, небрежно вороша ногой кипу таблеток и ампул с пенициллином. – Так ты, значит, врач? – спросил он чужака и снова посмотрел на приготовленную ему петлю. Ветер раскачивал старый тополь, и веревка раскачивалась вместе с умирающим деревом. – И где же тогда твои шприцы и все остальное?
– Где-то в рюкзаке, если, конечно, вы их не разбили. – Скотти спросил разрешения закурить и начал рассказывать о землях, откуда пришел. О мертвых землях. – Вы первые, кого я встретил за последние месяцы, – закончил он.
– Понятно, – протянул Андрей и сплюнул себе под ноги.
– Хороший врач нам бы не помешал, – осторожно сказала Светлана.
– Верно, – согласился Андрей, посмотрел на чужака. – Ты хороший врач?
– Как и все другие врачи.
– Ты должен быть хорошим врачом, потому что у нас многим нужна помощь.
– Многим? – удивился Скотти Палмер и неожиданно заплакал. Крупные слезы покатились по черным щекам. Губы затряслись.
– Что с тобой? – растерялся Андрей.
– Наверное, просто долго был один, – сказала Светлана, дождалась, когда чужак кивнет, и предложила отвести его в дом и накормить.
Это было в начале зимы. Снег еще только начинал падать… Этот редкий, безразличный снег.
– Может быть, придут и другие? – сказал Андрей, наблюдая, как жена ведет чужака в уцелевший кирпичный дом, над залатанной крышей которого
