роль грубой силы. Он должен был стоять на стреме во дворе, пока не вернется Лери. В случае тревоги или появления ненужных свидетелей он должен был подать Лери сигнал и прикрыть его отступление. А в самом крайнем случае – и убрать ненужного свидетеля. У Сергея было оружие – пистолет с глушителем, в отличие от Лери, которому пистолет мог только помешать.
По крепкой водосточной трубе с помощью креплений на альпинистской веревке Лери легко забрался на крышу жилого дома, впритык соприкасающуюся с крышей музея. Лери был очень сильным, тренированным человеком, увлекающимся разными видами спорта, и подъем дался ему без труда. Мгновение, и он мягко перепрыгнул на крышу хранилища музея. Закрепив веревку, с кошачьей гибкостью спустился на подоконник второго этажа. Двигаясь по подоконникам и держась за водопроводную трубу, он быстро достиг нужного окна на втором этаже. Это был как раз тот зал, куда он стремился. Оказавшись на нужном ему подоконнике, убрал веревку.
Дальнейшая часть была самой сложной. Готовясь к операции, Лери провел тщательное и серьезное расследование, выяснив все о сигнализации, которая установлена в музее. Результаты этого расследования были ему на руку.
Дело в том, что в музее в то время была установлена устаревшая, допотопная система сигнализации, реагирующая только на разбитое оконное стекло или на прикосновение к рамам картин. Стоило грубо хватить кулаком по стеклу или рвануть картину в раму со стенки, и сигнализация бы взвыла самой громкой сиреной, перебудив жителей всех окрестных улиц. Но увы, на все остальное старая сигнализация не реагировала.
Не среагировала она и на современный воровской инструмент для вырезания стекла, который Лери осторожно и аккуратно приставил к стеклу. Вырезав небольшой круг (инструмент при это действовал так мягко, что старая сигнализация считала стекло целым), Лери просунул руку в образовавшееся отверстие и спокойно открыл окно. Еще мгновение, и, спрыгнув с подоконника раскрытого настежь окна, Лери оказался в музейном зале.
Он двигался быстро и уверенно, так как нужная ему цель была определена заранее. Луч фонарика, направленный на старинное полотно, высветил лица, изображенные на картине. На какое-то мгновение взгляд Лери неподвижно застыл на тонком, печальном лице Христа – лице обреченного страдальца в руках стражников. Много позже, уже в тюрьме, Лери признался в том, в чем не посмел признаться даже собственным подельникам: в тот момент было что-то такое в лице Христа, что заставило вора даже отступить на несколько шагов. Он не знал, как это объяснить, не знал, как описать словами – не то, чтобы ужас, скорее, какой-то первобытный страх перед лицом вдруг возникшей сверхъестественной силы. Он не мог описать то, что почувствовал, но вдруг понял, что с картиной что-то не так… А что именно не так, было уже за гранью его понимания.
Но он был слишком коротким, момент сверхъестественного ужаса, пережитый им. И он очень быстро прошел. Переложив фонарик в левую руку, Лери вооружился острым ножом и точно вырезал полотно из рамы. После
