руководителя, Вениамина Александровича, вдохнули в неё веру: да, она будет писателем, поэтом. Он сказал: «почти всегда можно предсказать, какое литературное будущее у человека, пришедшего к нам. Один толчётся на месте, и чувствуется, что с него не сойдёт. Другой нащупал тропинку, осторожно идёт по ней, но путь ещё долог. А эта девочка уже вышла на широкую поэтическую дорогу. Она ещё в самом начале её, однако стоит набрать хороший темп, и она зашагает легко и уверенно!»
Ах, как легко и чудесно жилось ей! Как раз тогда Лариса впервые начала писать стихи о любви. Она посвящала их «А.Г.», но Альберт – Алька – не знал об этом. Но, может, догадывался? Всё чаще стал он меняться местами с Таней, садиться к Ларисе за парту. То задача по физике трудная – Лариска подскажет, то сочинение намечается – она подкинет идейку. А если английский, – пожалуйста, он готов сесть рядом и переводить Лариске тексты.
Таня первая сказала ей:
– Алька в тебя влюбился.
Она подняла на подругу сияющие глаза, и Татьяна удивлённо воскликнула:
– И ты тоже? Поздравляю, хорошо конспирировалась, я даже и не подозревала.
И добавила, покачав головою:
– Ох, завидовать тебе будут от пятиклашек до наших практиканток!
Несколько предметов у них вели студентки педвуза. А Лариса спросила с внезапной тревогой:
– А ты… тоже?
Татьяна вздохнула обречено:
– Не без этого… Но не переживай, я – в меньшей степени.
Уже через два дня, на первой же перемене утащив Таню в дальний конец коридора, Лариса, кусая губы и сжимая переплетённые пальцы, выдохнула:
– Танечка, Алик признался мне!.. Любит!.. И я тоже!..
– Да видела я, как вы сидели на уроке, держась за руки! Ты думаешь, это серьёзно?
Схватив подругу за руки и заглядывая ей в глаза, Лариса тревожно зашептала:
– Не знаю… Боюсь… Кажется, серьёзно! А ты что думаешь?
Таня пожала плечами:
– Я тут не советчик. Скажу только, что Алька парень взрослый, толковый. Другие наши мальчишки по сравнению с ним пацаны.
Таня не спросила, а Лариса не стала говорить, хотя и очень хотелось, что Альберт поцеловал её.
Промелькнула зима. Незаметно так, в прогулках под медленно летящими хлопьями снега, в походах на каток, в новогоднем школьном маскараде. Всё это время вокруг существовало множество людей, но они – Лариса и Альберт, – держась за руки, были одни. Видели только друг друга, говорили друг для друга. Качнулась и вновь выпрямилась кривая их отметок – они не заметили этого. Для обеих учёба никогда не была главным делом, потому и теперь не мешала.
А класс следил за их романом. Мальчики, в основном, сочувственно, девчонки – с завистью. Но зависть тоже разная, злая и добрая. Однако все – с большим интересом, догадками, предположениями. Их это тоже не волновало, хотя отголоски догадок
