мешок, а толстопузый Форгин стоял рядом и контролировал.
Когда контролировать надоело, начались «ценные замечания»:
– Нежный, ну что ты в самом деле? Поактивнее! Шевели конечностями, а то застрянем тут до утра!
За те полчаса, что ушли на сбор урожая, я узнала о своей расторопности многое. Сначала возмущалась, а потом наоборот порадовалась – если Форгин позволяет себе такие выражения, значит, подозрений в том, что я женщина, у преподавателя нет.
– Ну откуда у тебя руки-то растут? – не унимался Форгин. – Ты чё там? Вон, клубень пропустил!
Когда мешок наполнился, политрук с грустью осмотрел опустевший клочок плодородной земли и буркнул, что нужно будет поискать ещё. И пусть я очень устала, но в этот миг в голове родился маленький, зато полезный план.
– Кажется, я видел ещё одну такую впадину, – сказала я.
– Где? – политрук оживился.
Я кивнула в сторону, противоположную казарме. Туда, где, по моим воспоминаниям, находился камень с янтарной статуэткой.
– Идём!
Форгин бодро двинулся в указанном направлении, а я мысленно застонала. Просто у моих ног остался тяжеленный, набитый картошкой мешок. Выкапывая клубни, я даже не думала о том, что кому-то придётся их тащить!
Ухватившись за мешковину, я потянула вверх, и… поняла, что нет.
– Кхе-кхе, – сказала нервно.
Не услышали.
Пришлось выпрямиться и гаркнуть на всю округу:
– Господин Форгин!
Толстяк, который умчался уже далеко, притормозил. Повернувшись, посмотрел вопросительно.
– Я прошу прощения, но после полигона, я временно не в состоянии поднимать тяжести.
Правая бровь Форгина плавно поползла вверх.
Политрук постоял немного и медленно двинулся обратно. Подошёл вплотную, окинул кадета в моём лице насмешливым взглядом и спросил:
– Временно? А может у тебя и здесь какая-то гормональная болезнь?
Намёк или нет? Захотелось испугаться и погрызть ногти, но пришлось держать невозмутимую физиономию.
В чём сила, брат? Она, во-первых, в правде, а во-вторых, в способности признавать свои слабости! Вот я и признала:
– Я в принципе хилый. По природе.
Форгин окинул меня новым взглядом и не согласился:
– Ты не хилый, Харринтер. Ты наглый.
И столько возмущения в голосе прозвучало, что я тоже возмутилась. Чуть не ответила: вообще-то мне ещё рожать!
Пару минут политрук вспарывал меня взглядом, но мешок картошки легче от этого не становился. В том, что касается меня – правда не дотащу! А если и донесу, то свалюсь потом на несколько дней.
А оно мне надо? Особенно при том, что неспособность передвигаться станет отличным поводом выгнать с отбора? После этого прощайте Высшая школа и портал к играющим на балалайках медведям.
Впрочем, за неподчинение политруку тоже могут исключить.
– Харринтер,
