первый раз шли в гору на серьезную работу и, конечно, горели желанием проявить себя с лучшей стороны.
Через час после начала подъема тропа стала теряться, а уклон делался все круче. Рота поднималась по склону наискосок, забирая вправо от первоначального направления. В какой-то момент Андрей осознал, что практически не может идти, не придерживаясь левой рукой за пучки колючей травы и камни, торчащие тут и там на склоне. Строй нарушился, тройки и четверки начали слегка расходиться. Андрей постоянно видел справа от себя Сулбекова, который, казалось, изо всех сил старается выдвинуться хоть на шаг вперед. Андрей шел неспешным натренированным шагом, опасаясь сбить дыхание, а боец, постоянно оступаясь и срываясь на крутом склоне, вынужден был нагонять. Он давно запыхался, но старался не потерять своего места справа от сержанта и, суетливо перебирая ногами, все время дышал где-то за правым ухом Андрея. «Когда-нибудь через много лет, когда буду рассказывать об этом подъеме своим детям, или, может, напишу об этом книгу», – думал Андрей, – «назову это восхождение походом на трех костях». Он в очередной раз схватился за траву, уколол ладонь колючим стеблем, шепотом ругнулся и посмотрел на бойца. Сулбеков, почувствовав его взгляд, поднял голову и попытался улыбнуться. Но улыбка вышла очень грустная, вымученная. Солдат снова склонил голову и упрямо полез вперед. Андрей, раздражаясь, тронул его за плечо, тихо и зло проговорил:
– Сколько тебе говорить? Не лезь вперед, держись за мной. Куда торопишься, воин? На тот свет всегда успеешь.
Сулбеков кивнул, но Андрей сильно сомневался, что тот хоть что-то понял. Да и какая разница…
Подъем стал еще круче. Теперь было уже бесполезно пытаться идти наискось вдоль склона, и они полезли почти прямо вверх. Тройки окончательно разбрелись. Справа и слева Андрей слышал шорохи, вскрики и матерные восклицания. От крайнего напряжения сил в голове у него все перемешалось, он потерял ощущение времени и расстояния, потерял счет часам, дням, годам, друзьям и врагам. Он был один на этом крутом склоне. И должен был вползти наверх любой ценой. Последней ниточкой, которая еще связывала его с окружающей реальностью, была его тройка. Он еще находил силы периодически оборачиваться и следить за бойцами, чтобы не потерять никого в этом неверном, призрачном лунном свете.
И тут он увидел край склона на фоне звездного неба.
– Метров двести – триста, – пробормотал Андрей.
Впрочем, в темноте трудно было оценить. Но осознание того, что край у склона все-таки есть, придало сил и расчистило муть в голове. Кроме мыслей о своей тройке, всплыли более общие темы – где Антон со своими бойцами, где взводные, командир роты, сколько еще идти до заданной точки, сколько времени сейчас.
Рота медленно брела через пшеничное поле. Тройки снова выстроились по порядку, командиры взводов заняли свои места. Хотя взводами эти группы назвать можно было с большой натяжкой.
Более-менее похожим на боевую единицу был третий взвод, четырнадцать человек, восемь из которых были деды и дембеля. Да и
