ывают жалости, даже такие миленькие. И, умирая от скуки последние месяцы, я наконец придумал себе развлечение.
Тем более такой случай подвернулся.
– Ты оглохла от радости, милочка? – жёстко сказал я и подал знак Крису.
Охранник подтащил девку ближе и, нажав на затылок, отчего светлые волосы копной рухнули вниз, заставил её преклониться. Он не церемонился, да и я не собираюсь. Ярость раскрошила моё терпение, а желание отомстить давно отравило кровь.
– Удиви меня.
Погладив себя по каменной длине, не освобождаясь из белья, я показал взглядом на расстегнутую ширинку и ступил ближе. Моя густая тень накрыла новоиспечённую жену Виктора и заставила её сжаться.
– Сделай это лас-ко-во. Поняла? Или мои пёсики оторвут башку твоему благоверному. Она ему всё равно не пригодилась, так что даже не жалко.
Девчонка вздрогнула, будто её ударили, но я лишь усмехнулся – знаю таких скромненьких. Глазки строят, губки надувают, слёзки по команде, а как на горизонте появляется неприкаянный богатенький Буратино, типа Витеньки Дорогова, так сразу ножки раздвигают и ловушку распахивают. Но сейчас ты и мне радость доставишь, шлюшка, и не надо из себя целку корчить.
Девица дрожала предо мной, заламывала руки, словно намеренно тянула время.
Я кивнул Димычу. Он держал притихшего Дорогова у стены и ждал указаний. Не нравится мне, что женушка стесняется, будто девственница. Значит, поднажмем.
Охранник ухмыльнулся, правильно прочитав мой взгляд, и сдавил Вите горло так, что у хлыща глаза едва из орбит не вылезли.
– Не надо! – с легким акцентом вскрикнула краля и слишком жалостливо посмотрела в мои глаза, аж тошно стало.
Захотелось схватить её за волосы и толкнуться во влажный рот до самого горла. Не верю я твоим слёзкам, сучка.
– Не делайте Вите больно! – проговорила она искусанными губами.
Я представил, как буду вторгаться в порочный рот, пока у «скромницы» от моей спермы дыхание не перехватит. Заставлю проглотить всё до капли. Уверен, шлюха и сама знает, как сделать мужчине приятно, иначе бы не сумела подцепить этого тощего хмыря. Я даже хотел оживить эту фантазию, как женушка Дорогова, дрожа всем телом, едва слышно выдала:
– Я не могу. Не умею…
Она ещё и обманщица под стать семейке!
Я мотнул головой, чтобы Крис, который держал девчонку за волосы, отошёл в сторону. Сам справлюсь.
Охранник послушался без слов и, подтолкнув ко мне красотку, двинулся к стене.
– Вот и научишься.
Потянувшись к волосам своей жертвы, я грубо пропустил сквозь пятерню длинные пряди и поразился их мягкости. Ухоженная, молодая, чистая. Отличная кандидатура на роль игрушки.
Для мести.
Приподняв уголок губ в презрительной улыбке, я придвинул ехидну к себе, отчего она почти коснулась паха губами. Теплый воздух её испуганного вздоха скользнул по коже, прикрытой трикотажем боксеров.
– Сделай мне приятно, По-ля, или твой благоверный потеряет голову, – я бросил смешок в сторону Виктора, – в прямом смысле.
И это правда. Если Дорогов-старший узнает, что сынулька профукал оформленное на него казино, то… А плевать что, пусть хоть голову ему отрубит или на фарш пустит. Печалиться не буду, само собой.
Потому продолжал давить на девицу:
– Я хочу увидеть, что ты достойна статуса моей шлюхи и умеешь удовлетворять мужчину. Вдруг я не кончу от твоих ласк? Как же я тогда вам долг спишу? Или есть возражения? Будешь тянуть резину, могу и передумать…
Я пошевелил пальцами и расправил кончики её волос. Чертовски приятные, будто шёлк, не хотелось их отпускать. Надеюсь, не завою от скуки на второй день, обожравшись примитивностью женушки Дорогова. На вид она очень даже ничего. Красивая. Возбуждает.
И девка вдруг сказала:
– Я поняла.
Её взгляд изменился. Только что тряслась как осиновый лист, а теперь сама серьёзность, будто училка начальных классов. Училка… Мне даже представился наряд с юбчонкой, чтобы ягодицы едва прикрывала, с белой блузочкой, из которой грудь почти вываливается, и два бантика, что делали бы милое лицо ещё милее.
Девчонка отстранилась немного, натянув в моих руках локоны, и, пряча небесный с зеленцой взгляд, строгим голосом попросила:
– Отпустите мои волосы, пожалуйста.
Я медленно разжал пальцы. Поражало, что мерзкий муженёк не проронил и слова, а заворожено смотрел в нашу сторону. Больной ублюдок, глазки повылазят, но смотри, смотри, как я буду наслаждаться твоей болью, сучья
