осознала: он опасно близок к пониманию ее натуры. Его острый ум вот-вот обнаружит: ее невозможно очаровать или уломать гневными выпадами и сильным напором. И к тому же в большей степени он прав. При каждой встрече они ссорились так, что летели искры, но он вполне понимал причину: из-за того, что она родилась женщиной в мире, где всем заправляют мужчины. Это отчего-то странно обезоруживало.
– Прошу, не считайте, что я с тех пор сильно изменилась, лорд Калверкоум, – произнесла она в некотором замешательстве.
– Тем не менее если бы вы родились не божественно красивой женщиной, а одним из никчемных созданий мужского рода, я счел бы это настоящим позором. Это лишило бы меня удовольствия лицезреть вашу красоту, мисс Сиборн, – произнес он довольно ровным тоном, словно они болтали о пустяках.
– Я – не холодное изваяние с красивым личиком, чтобы на меня глазели, как на ту статую, лорд Калверкоум. Я, как и все земные существа, имею свои недостатки, мечты и надежды.
– Это не мешает прочим грешным созданиям быть уверенными в том, что смотреть на вас – одно удовольствие, дорогая мисс Персефона Сиборн, – спокойно ответил он и, подойдя к ней вплотную, посмотрел таким взглядом, словно хотел узнать все скрытые в ее душе тайны, все до единой.
– Будь я столь же дерзка и груба, как вы, Александр Фортин, я бы сказала, что вы даже не пытаетесь внимательно посмотреть на самого себя, – возразила она с такой естественностью, как будто леди обязаны рассыпать комплименты джентльменам.
На мгновение он смутился, слова ему польстили, но затем он явно вспомнил о шрамах и поврежденном глазе, тогда на его лице явственно проступила обида – как будто она посмеялась над его испорченной, по крайней мере в собственных глазах, красотой.
– Я помню вас с детства, – мягко произнесла она, когда он дернулся и попытался отстраниться. Но она только придвинулась ближе, посмотрела ему прямо в глаза и заговорила серьезно: – Рич и Джек тогда переходили из Итона в Оксфорд, а вы были гордым, высокомерным и греховно прекрасным юношей. Вы получили чин и щеголяли в своем алом мундире, и школьницы вроде меня замирали от восторга, теряя остатки разума. С моей точки зрения, вы сейчас намного красивей и куда менее самодовольны.
– В таком случае разум к вам до сих пор не вернулся. – Он изрек это так, словно считал недопустимым ее признание в страстно-благоговейной детской влюбленности в него, тем более что она и видела-то его всего пару раз, да и то в моменты работы над домашними заданиями.
– Лорд Калверкоум, я уже не девочка-школьница, которую легко очаровать дерзкими манерами и всезнающим взглядом, – чопорно сообщила она, хотя в глубине души совсем не была в этом уверена.
– Если вы положили на меня глаз, когда я только окончил школу, то едва ли мой взгляд был таким всезнающим, как вам в то время казалось, – ответствовал он и этим снова ее обезоружил.
– Вы в любом случае знали больше меня, – подчеркнула Персефона.
Об этом можно было говорить вполне
