вки почему-то изменённые, – пояснил магистр Ингрем. – А моему профессору для чистоты эксперимента нужны природные, магически нейтральные. Я все окрестные водоёмы обыскал, меня уже болотники в лицо узнают! А подходящих пиявок так и нет. Вот я и подумал, что проще к тебе сгонять…
– С кем это ты разговариваешь? – из кухни выглянула Ирина. – О! Хельги! Приветик! – Она улыбнулась так лучезарно, будто обнаружение демона в собственной квартире было для неё истинным счастьем. – Чай будешь?
– Нет. Спасибо, – скромно отказался тот, потому что чай терпеть не мог. И нескромно добавил. – Вот если в вашем большом белом артефакте есть такое, коричневое и шипит, то буду.
Ирина удивлённо оглянулась на мужа.
– Он имеет в виду холодильник, – пояснил Макс. – Он любит газированные напитки…Хельги, ты ведь не рассчитываешь, что я соглашусь посвятить выходные ловле пиявок?
Но тут у демона неожиданно объявился союзник.
– А почему бы и нет? Мы давно не были на природе. У меня есть бабушка Людмила, она в деревне живёт. Там в пруду водятся пиявки, я их в детстве боялась. Давайте съездим.
– Мы отдохнуть хотели! – Пробурчал Макс, которому вовсе не улыбалось провести несколько часов за рулём.
Ирина смотрела большими глазами, полными сочувствия к ближнему и укоризны к душевной чёрствости мужа.
– Но если человеку нужно!
– Он не человек, – напомнил Макс.
– Тем более!
К чему было последнее высказывание, Макс не понял. А за пиявками ему пришлось-таки отправляться.
Неплохой, кстати, вышел пикник. Местечко с настораживающим названием «Разбойное» оказалось вполне живописным уголком в духе сельской идиллии. Лесок, лужок, прудик, заросший ещё не заколосившимся рогозом… В нём-то искомые организмы и обитали.
Пока чета Ветлицких на почтительном удалении от воды организовывала шашлык, Хельги приступил к охоте. Без всякого, надо заметить, энтузиазма.
– Я пиявок, если честно, побаиваюсь, – признался он. – Хотя они такие красивые!
Макс даже удивился. Хельги представлялся ему существом абсолютно бесстрашным.
– Вот уж не думал, что ты чего-то боишься!
– Боюсь. Пиявок, клопов, Перевал в Безрудных горах и мэтра Перегрина.
Иринка прыснула, а Макс порадовался, что упомянутый учёный муж их не слышит. Вряд ли ему польстило бы упоминание собственного имени в данном контексте. Хотя Хельги на самом деле ничего дурного в виду не имел.
– Ну вот! – демон торжественно водрузил посреди импровизированного обеденного стола трёхлитровую банку с извивающейся добычей. – Думаю, ему хватит.
Некоторое время все трое наблюдали за перемещением пиявок внутри ёмкости. Зрелище оказалось на удивление увлекательным. Странные бурые создания растягивались и сжимались, плавали, переползали по стенкам, присасываясь круглыми ртами…
– О-о-о! – вдруг в ужасе завопил Хельги. – Не может быть!
– Ты чего?! Что случилось?!
– Через Астрал взглянул! А они сплошь изменённые, заразы! Что мне теперь делать?
– Ну откуда в нашем мире возьмутся изменённые пиявки? – убеждал Макс. – Ты просто плохо посмотрел. Ошибся.
– Где я ошибся, если они оранжевым светятся?! В них магии как в хорошем амулете!
– Хельги! У нас немагический мир!
– Вообще-то, вон в том доме на отшибе живёт одна старуха, про неё поговаривают, что колдовать умет, – вспомнила Ирина.
Хельги устремил астральный взор в указанном направлении.
– Врут. Даже зачатков магии нет. Не могла она пиявок испортить… Ого! А это что за штука?
Со стороны было очень странно наблюдать, как прямо из центра пруда выныривает и летит по воздуху, скажем так, ОБЪЕКТ. Грязный, опутанный водорослями, облепленный тиной – сразу не разберёшь, что такое.
– Ты его левитировал, да?! – восхитилась Ирина.
Демон в ответ безнадёжно махнул рукой. Ему не то что посторонние предметы, собственное тело удавалось левитировать в одном случае из десяти, исключительно в состоянии крайнего стресса. А объект он просто ухватил астральным продолжением руки, благо магии в нём было хоть отбавляй. Попытался объяснить Ирине, но та, похоже, так и не поняла, в чём принципиальная разница.
Тем временем Макс с большой осторожностью прополоскал находку в воде, и на ум сразу пришла сказка про старика Хоттабыча, потому что предмет оказался старинным металлическим сосудом изысканной восточной формы, с причудливой гравировкой
