впивались в сумрак избы-теперь в дыму под потолком он увидал черную доску образа:
– Везде грозят – царь и бог! Эй, люди, коломничи, кто поволокет палого, всяк помрет! А вот – зрите!
Подскочив к кади, Сенька шестопером выбил уторы, пиво хлынуло на пол.
– Ой, бес! Пить не дал.
– Так! Ай да молодший, – кричали солдаты, вскакивая за столом на скамьи, так как по полу разливалось мокро.
– Зрите на дно кади!
Много глаз уткнулось на дно куфы, много рук протянулось туда и выволокли питухи раскисшее лохмотье.
– Кафтан!
– А во ище! Бабья рубаха с поясом, нижняя…
– Штаны!
– Пусти-ка, там ище есть!
– Полу-шу-ба-ак!
– Ах, сволочь! – закричал рейтаренин. – Чем поит люд крещеный…
– Утопим, товарищи, целовальников в бочках вина-а! – кричали солдаты.
– Остойтесь! – крикнул Сенька. – Пущай ближний к кади целовальник выволокет хворобого…
– Какой те хворобой – мертвец!
– Вот вам его! – Сенька, подскочив к целовальнику, схватив, перекинул через стойку на избу.
– О, черт! – Целовальника солдаты за волосы поволокли на двор, пиная.
Один из целовальников выстрелил из пистолета в дверь на улицу и убежал, крича служителям:
– Спасайте казну государеву-у!
Рейтаренин в ответ тоже выстрелил, попал в полку со штофами, с полки полилась водка, с потолка посыпалась сажа.
– Лови, лупи дьяволов, товарыщи! – хлюпая лаптями, вскочив на стойку, заорал датошный солдат. Спрыгнув, он поймал одного целовальника, волок его за волосы к выходу, другого поймали солдаты и также за волосы утащили на двор. Иные норовили отнять у служек кабацких мешки с напойной казной.
– Маёру гожи, и нам перепадет!
На дворе кружечного появился в черном мундире, с виду капитан в медном шишаке; он, выдернув прямую, тонкую шпагу, шагнул на крыльцо избы, где солдаты громили посуду и отбивали деньги у служек, иные наливали водку в свои фляги, носимые под полой.
– Гоже, продадим!
За забором кружечного, за пряслом звена к слободам, кричал убежавший от побоев целовальник:
– Грабят напойну казну государеау-у! Бей в на-а-бат!
В ближней слободской церкви ударили в колокол, медный звон завыл над посадами.
Черный немчин, капитан, стоя в дверях, крикнул:
– Солдаты, подбери ноги – борзо! Стрельцы с коломничами двор окружат, имать будут.
Когда грабили, Сенька стоял, глядел, он ничего не брал и не пил больше. Теперь на знакомый голос черного капитана кинулся с радостью.
– Таисий, брат!
– Семен!
– Тебя ищу! Заедино чтоб…
– Давно жду – идем! Что это лицо и волосы в саже?
– Стреляли… сажа с потолка, сухая – ништо-о! – Сенька выволок из-за пазухи шапку, отряхнув шапкой кудри, накрыл голову.
– Мекал
