каждому хотелось бы услышать в свой адрес подобные слова. Это всколыхнулось его эго, только и всего, – совсем как тогда, когда он последний раз влюбился. Та девушка тоже тешила его самолюбие. Но с тех пор прошло девять лет – и его самомнение уже не нуждалось в подпитке. Он не нуждался ни в ком.
– Я бы назвал себя упрямым как осел, а не храбрым.
Фейт засмеялась, ее лицо вмиг преобразилось, и Кэш почувствовал, как что-то заныло у него в груди. Сколько же времени прошло с тех пор, как он заставлял женщину смеяться? Не жеманно хихикать. Не флиртовать. А просто смеяться – громко, в лучах солнца.
– Должно быть, в этом вы правы. Но есть кое-что еще. Мне хотелось бы быть самой собой и не беспокоиться, что думают обо мне другие. Мне хотелось бы быть такой же храброй.
Кэш и не заметил, как его губы расплылись в улыбке. Ему вдруг захотелось продолжить разговор.
– Это вы – храбрая, Фейт. Вы проехали через весь свет, чтобы создать передачу, которая запросто могла превратить вас в посмешище. Но вы сделали это. И теперь вы – здесь. Доказывая, на что вы способны, открыто давая мне отпор.
– А это храбро – или просто глупо?
– Возможно, и то, и другое. Но вы делаете это. Не убегаете прочь.
«В отличие от меня самого», – мысленно продолжил он.
– Благодарю вас, Кэш. Думаю, это – самое приятное, что кто-либо когда-либо мне говорил.
Кэш вскинул брови.
– Это – самое приятное, что кто-либо когда-либо вам говорил? Вам явно стоит найти новых друзей.
Его шутка не насмешила ее. Фейт отвела взгляд, и Кэш почувствовал, как она отшатнулась.
Бормотание окружающих и щебетание птиц зазвучало громче. Ему явно не стоило этого говорить. У Кэша была привычка брякать первое, что придет в голову. Обычно ему удавалось сдерживаться, но в Фейт было нечто, вызывавшее у него желание поговорить. Нечто, вызывавшее доверие. Ему стоило вести себя осторожнее.
И в тот самый момент, когда Кэш уже было подумал, что Фейт собирается встать и уйти, она снова наклонилась к нему.
– Обычно люди не говорят мне приятные вещи, потому что я нечасто даю им повод сделать это.
Кэш замер. Что это означало? Он хотел знать больше, хотел сказать больше, но не смел. Просто не хотел расстраивать Фейт своей болтовней.
Патриция возобновила инструктаж. Теперь она призывала двигать телами, пропуская свет сквозь таз. Сидевшие по кругу люди стали странно двигаться, приподнимая бедра и раскрывая руки. Кэш надеялся, что Фейт не ждет от него чего-то подобного. Не только потому, что его тело вряд ли смогло бы выполнять такие выкрутасы, но и потому, что все это казалось ему глупым. Это не имело отношения к сексу. Так, чепуха о чувствах и эмоциях. А секс был просто сексом. Наслаждением. И точка.
– Тантрический секс помогает углубить связь между партнерами, – прошептала Фейт. Кэш даже не повернулся к ней. Ему не хотелось, чтобы она произносила слова «секс» и «углубляться» в одном предложении. Особенно этим своим голосом, который
