ваша и моя мама могли знать друг друга. Мои родители встретились именно там. Впрочем, мать бросила учебу до выпуска, поэтому, возможно, и нет.
Таш затаила дыхание и ухватилась за возможность сменить тему.
– Она не окончила университет?
Эйден улыбнулся официанту, который принес им кофе.
– Боюсь, по моей вине. Университеты тогда не приветствовали создание семей. Мои бабушка и дедушка забрали ее оттуда, когда она забеременела.
– И она не окончила?
– Полагаю, воспитание ребенка и роль жены подающего надежды администратора заполнили ее жизнь. – Его взгляд затуманился. – Она многим пожертвовала ради меня.
– Вы же ее сын.
– Я все равно благодарен.
Таш не хотелось давать ему лишние очки за то, что он оказался приличным человеком, или отвечать на его открытость и продолжала ненавидеть самовлюбленного красавчика.
– Вы говорили ей это?
Эйден взглянул на нее, она обнаружила, что ее притягивает природное любопытство в его бездонных глазах. Открываться до известной степени она не рискнула бы.
– Первое, о чем жалела, когда потеряла маму, – я не поблагодарила ее.
За жизнь. За возможности. За любовь. Каждый день.
Его взгляд смягчился.
– Она знает.
Он говорит о своей маме или о моей?
Таш протянула ему меню.
– Так вы серьезно о поджаренном?..
– Вы натуральная блондинка? – спросил он одновременно.
Меню застыло в ее пальцах. Но он заторопился, будто понимая, как плохо она воспримет этот вопрос.
– Все дело в ваших глазах, я думал, светлые волосы и карие глаза генетически невозможны.
Охвативший ее холод чуть-чуть отпустил, удалось-таки положить меню на его стороне стола. Его взгляд скользнул по ней.
– Если это не контактные линзы?
– И то и другое у меня от рождения. Такое случается.
Таш принялась изучать меню. Эйдену было все равно, что заказывать. На встрече перед этим был легкий завтрак, он не голоден. Зато жаждет информации.
Ее мать умерла. Понятно, почему эта женщина не появляется на сцене, препятствуя свиданиям дочери с мужчиной, который вдвое старше. Может быть, это объясняет и уязвимость в ее взгляде. Но этого недостаточно. Он медленно продвигался к тому, что хотел знать.
– Вы были стеклодувом всю свою жизнь?
Таш достаточно молода для профессионала, мастера. Выглядит на двадцать с небольшим. Свежая. Почти невинная. Правда, внешность обманчива. Она достаточно взрослая и к тому же имеет репутацию в художественных кругах, а также понимает, что внешностью деньги можно заработать быстрее, чем продавать вазы.
– Двенадцать лет. Мы ходили в стеклодувную мастерскую, когда я училась в школе, мне там так понравилось. Сначала было хобби, но после школы я занялась этим профессионально.
– А высшее образование?
– Я
