вызвать к жизни этот странный визит.
По мере того, как разворачивался этот удивительный диалог, её завораживало, поражало и удивляло то, что он не произнёс ни единой фразы, в которой так или иначе не содержался бы скрытый или явный комплимент в её адрес. А ей так давно их не говорили. Не женских комплиментов. А тех, которыми украшают свои статьи и выступления те, кто называет себя исследователями, учёными или же литераторами. Он не просто анализировал её поэзию. Он препарировал её, не убивая при этом её душу. Она и мечтать не могла о том, что где-то, в этом подлунном мире, может существовать человек, который столь хорошо разбирается в её творчестве. Она, уже почти привыкшая к тому, что на неё, равно как и на всё написанное ею, постоянно клевещут, была просто изничтожена абсолютно невиданным ею ранее, почти благоговейным отношением к себе. И как к личности, и как к поэту.
Он говорил о том, что она прошла удивительный путь от царскосельской грешницы до поэта, сумевшего выразить всю трагедию народа, обречённого на существование в тоталитарном государстве. При этом он утверждал, что она умеет быть потрясающе народной. Без фальши. Суровой простотой и бесценной скупостью речи. Достаточно лишь вспомнить два её стиха. Один она написала в Первую мировую войну. Другой – во Вторую. Оба они просто хрестоматийны. Удивлялся и поражался тому, как легко она преодолела пропасть, лежащую между своей любовной лирикой и стихами, превратившими её в национального поэта. Яркие переживания влюбленной девушки и безграничная трагедия всех тех женщин, кто потерял в одночастье всё самое дорогое для них, образовали в её творчестве какой-то невиданный ранее сплав чувств и эмоций.
А ещё он касался вопросов психологического богатства русского романа девятнадцатого века. И говорил о том, что созданная ею поэтическая форма, отражает в себе всю сложность и изысканность этой прозы, успевшей стать признанной во всём мире визитной карточкой русской культуры.
– Безусловно, я согласен со всеми теми, кто считает, что Вашей поэзии не было бы, не будь в русской литературы «Анны Карениной», «Дворянского гнезда», «Преступления и наказания»… Именно поэтому Вы и являетесь живым олицетворением всего того, что было в русской культуре девятнадцатого века. И это же предопределяет то, как Ваше творчество отражается в сердцах и душах Ваших современников. Именно поэтому оно способно утешить их сегодня. И дать им всем надежду на день завтрашний. На будущее.
Потом, спустя годы, будут много писать и говорить об этой встрече. Будет там достаточно и вымысла, и простой клеветы. И совсем мало правды. Корни всего этого будут скрыты в том, что уже в самые первые дни после того, как в её пристанище явился Гость, по городу начнёт ходить множество самых нелепых слухов. Может быть, они возникнут случайно, а может быть, они будут искусственно запущены соответствующими структурами. Только ленивые не станут комментировать, якобы, абсолютно точную информацию о том, что в Ленинград приехала целая иностранная делегация, которая должна убедить
