подруга («Верно, мой неистовый хомбре?»), стал резок в движениях и малословен… между тем приходилось держать в уме пару моментов, без которых лицедейство теряло смысл, а именно: надо было постараться не подписывать никаких документов, не называть настоящих имён и расплатиться наличными. Да, а ещё – при всей манерности поведения, не запомниться лицами.
В Сан-Франциско чудиков хватает уже много-много десятилетий; в рамках глобализации их даже можно экспортировать куда-нибудь в Айдахо или Небраску, поэтому пара молодых людей – пусть со сквозняками на чердаках, одетых тематично, но всё же вполне обыденно для города – вряд ли надолго запомнилась бы владельцам квартир… запомнился бы разве только прикид.
Хозяина той квартиры, которую Доран и Фло решили снять, вероятно вообще ничего не интересовало, кроме денег. Когда Фло заругала формальности, отягощающие жизнь свободных танцоров, и посетовала на непредсказуемость бытия… кстати, это бытие недавно одарило их творческий дует некоторой наличностью… то арендодатель (субъект мужского пола, с потухшим взором и общим вялым тонусом) отметил лишь, что наличные прекрасно подходят для задатка – их потом довольно просто вернуть без тех самых отягощающих формальностей. Макмилли, изобразив на лице смесь высокомерия и отстранённости от бытовых мелочей, достал из заднего кармана клёшевых брюк (наряд от Фло) тощенькую пачку купюр, медленно приподнял её на уровень носа и взглянул на контрагента свысока и искоса. И только тогда, только в этот момент, при виде казначейской бумаги, в глубине зрачков владельца жилой квадратуры сверкнул разряд реанимирующего электричества.
Квартиру договорились арендовать с очень хорошей скидкой, на четырнадцать недель, с правом продления. Тут же получили и ключи. Едва маклер ушёл, счастливые жильцы кинулись к окну.
Вертолёт стоял точно в центре белого круга, нарисованного на огороженном квадратном выступе крыши. Изумрудно-зелёный аппарат с чёрными размытыми полосами вдоль фюзеляжа и с композитными смолистыми лопастями; на задней части корпуса серебристыми буквами было написано название винтокрылой машины: «Чёрный изумруд».
Доран, не интересовавшийся прежде авиацией, в последнее время обогатил свои знания этой темой, и мог распознать марку вертолёта – «Белл».
– Смотри, как хорошо видно! – Воскликнула Фло. – Что это за модель? Ты узнал?
Но Доран поднёс руку к её губам. Не отвечая на недоуменные вопросы, настойчиво поманил её к входной двери.
– Ну? Объясни, – обратилась к нему Фло, едва они вышли на улицу.
– Пошли. Просто спокойно идём, – увлекал её за собой Макмилли. – Ничего особенного.
– А чего мы сразу оттуда ушли?
– Так лучше.
– Да объяснишь ты или нет? Мне уже страшно!
Они сделали несколько шагов, прежде чем Доран ответил:
– Там может быть
