будет не до смеха. Райгебок тряхнул головой, прогоняя мысли. Мама запретили даже помышлять о дурном по отношению к кому-либо.
Рядом шел Райгетилль бледный от неловкости. Ему было стыдно перед старшим братом за то, что у него такие друзья и ему было стыдно перед друзьями за то, что у него такой брат. В-общем он оказывался между двух огней и, все-таки старался оставаться спокойным, гасить эмоции. И ни в коем случае не поддаваться своим дружкам, но и прогнать он их тоже не мог, иначе лишился бы их совсем и стал бы в Аусерте таким же отверженным как его старший брат Райгебок, что для семилетнего ребенка было бы очень скверно.
Что же касается Скауская, то он с нетерпением присоединился к своим малолетним товарищам. Пусть он не тыкал в чудовище еловыми ветками, но зато с жаром в голосе поведывал, как остроумно подшутил над этим безобразным монстром. Дети веселились и безудержно смеялись, никто из их родителей не вмешивался в глумление, были бы они сами детьми, наверняка, хохотали бы еще громче. Райгебок знал это, знал он и то, что родители этих детишек сейчас выглядывают в окна своих домов и только растягивают губы в улыбочках.
– Эй, а ну-ка разбежались все! – закричал отец братьев Райге, когда те подошли к своему родному дому, приведя на хвосте свору детей. – Ступайте отсюда, кому говорю! Вот я сейчас вам влеплю каждому по отдельности! Эй, вон ты, с веснушками, ты, видно, больше всех хочешь крапивой по заднице!
Отец был здоровым мужиком, из него мог выйти замечательный кузнец или сильный каменотес, но у него было другое занятие – виноделье. Виноград, растущий в больших объемах на многих землях Салкии, как назло, не урождался в Аусерте и близлежащих поселениях. Неподходящая болотистая земля и морозный зимний климат не позволяли добиться хорошего виноградного урожая. Райгемах – так звали отца, делал яблочное вино – сидр, который считался большой редкостью и секрет производства которого отец держал в тайне.
Райгемах обладал торчащей во все стороны черной бородой, неаккуратно стриженную так, что в ширину она была больше чем в длину. Такие же неаккуратно отрезанные ножом волосы. Богатырская грудная клетка, могучий торс, сильные волосатые руки с неухоженными ногтями. И при этом добрейшие глубокие голубые глаза, смотрящие на мир будто с надеждой.
Дети разбежались как стая воробьев. Повозка с набитыми телячьими желудками въехала во двор. Отец уже отпирал створки сарая.
– Молодцы! – похвалил он, обойдя повозку со светящимися мешками. – Хорошо! Райгетилль, ступай в дом, мать заждалась, уже волнуется. А ты, Райгебок, проголодался? – Тут он увидел, что монстр плачет. – Что ты? Ты опять плачешь? Что случилось? – Райгебок отвернулся, чтобы не показаться слабым перед отцом. – Говори, – потребовал отец. – Да говори же, сын!
Чудовище, шмыгая крупными ноздрями, кивнул в сторону разбежавшейся детворы.
– Из-за них? – спросил отец. – Не плач, сын. С ними ничего не поделаешь, ты должен понять. Старайся не принимать это близко к сердцу. – Отец повернул к
