и с черными глазами он меньше всего походил на того, кто позволил бы вдохнуть. Скорее, выдохнуть в последний раз.
– Куваева, ты меня бесишь, – вдруг заявил привычным тоном.
– Зато неравнодушен, – ляпнула глупое.
– Для тебя лучше, чтобы я был равнодушен.
– А я уже как раз вдохнула, – закивала часто. – Кристина Фойгель – ничего так звучит… Сам придумал?
– Я снова становлюсь неравнодушен, – прорычал он, хватая меня под руку. – И прекрати скакать с «вы» на «ты».
– Я уже просто запуталась в наших ролях, – бежала за ним к пропускному пункту. – Ты то мой мужчина, то Мстислав Какойтович…
– Я думал, у актрис хорошая память, – и он подтолкнул меня к детекторам металла.
– Она хорошая, потому что я не запоминаю то, что ненужно, – ворчала, забирая свои вещи из пластиковой коробки.
– Я Мстислав Сергеевич, – смотрел он на меня зло в упор.
Я только сейчас заметила, что его не досматривали на контроле. Он клал какой-то пропуск на стол и проходил. А потом буравил меня взглядом, пока я вдевала пояс в петли джинсов и распихивала мелочи по карманам. Уже в зале вылета усадил меня перед терминалом, а сам куда-то ушел, но вскоре вернулся с двумя стаканчиками с кофе и бутылочками воды:
– У меня вечный сушняк в самолете, – уселся рядом. – Держи.
– Спасибо, – протянула я руку к кофе, не спуская с него взгляда. – Ты заботливый, Мстислав Сергеевич. – Дождалась, пока он посмотрит на меня. – И не такой, каким хочешь казаться.
Он снова долго смотрел на меня в своей напрягающей манере, прежде чем наклониться ближе:
– Ты ошибаешься, Кристина, – заговорил, глядя в глаза. – Я – последняя сволочь. И разрушил не одну жизнь, чтобы подняться из того дерьма, в котором мы с братом оказались благодаря Рамилю Куваеву. Поэтому не обольщайся на мой счет. Я забочусь о качестве тех проблем, которые собираюсь доставить твоему отцу, раз у тебя самой мозг не дает заднюю…
– Да, он у меня молодец. – Я упрямо сжала губы.
– Я бы поспорил.
– И это удивительно, ты вряд ли привык спорить, скорее, молча делать по-своему.
– Не надо меня изучать. – А вот искорки во взгляде говорили обратное – надо. Он очень этого хочет.
– Мне скучно.
– Ах, тебе скучно… – Его тон мне не понравился. – Давай повеселимся.
Неуловимым движением Багратов выдернул мобильный из моей руки и, не успела я среагировать, прижал меня к себе. Заработала передняя камера, и вскоре на дисплее появилось мое с ним фото. Когда он успел поцеловать меня в висок – даже не заметила. Наверное, шокированная нервная система уже даже не фиксировала нарушение моих границ, встречая каждое мучительным «Проезжай».
– Выкладывай в Инстаграмм, – приказал он. – А то народ переполошится, когда появятся статейки о твоем отказе от съемок…
Как я сдержалась,
