ему забрать?… Нельзя. Выкуп уплачен! А выгнали – плохая жена! Позор. Возьмёт домой – сёстры брать не будут в жены. Люди скажут – такие же!
– Мракобесие какое-то!
– Что?… – внимательно смотрит.
– Откуда ты? Кто по национальности?
– Аталар – арабы, Иран. Баба – турок. Мама – русская. Я… – пожимает плечами. – Я в Кайсери… живу… жила?
– В прошлом веке? – вздыхаю я. – В Турции давно уже всё по-другому. Девушки в миниюбках и…
– Что? Не понимаю.
– Почему нравы такие суровые? Законы давно сменились.
– Севджили семьи по-старому живут. Традиции. Низкие семьи как на западе живут. Честь забыли.
От того, как двигаются её губы, моя голова кружится, и я каждый раз ловлю свой порыв сократить между нами расстояние и попробовать их на вкус. Теряю смысл того, что она говорит, пытаясь унять дрожь, охватывающую меня от её голоса. Он – низкий, ласковый, проникновенный и хрипловатый, когда она говорит спокойно, а когда очень волнуется – звенит, как серебряный колокольчик.
Захлопываю глаза, чтобы не испугать её своими откровенными взглядами.
Что я хотел сделать? О чём мы вообще?
– Так! – протягиваю ей сумку. – Всё можешь спокойно снимать. Положи в свою сумку. Я тебя никогда и никуда не прогоню. И ни к чему не притронусь. У нас в России ЭТО честь – не обидеть гостью. Согреется металл, захочешь…
– Нет! Нельзя.
Прикрывает ладонью.
Ладно…
Полыхающий огонь уже жжёт мне спину, и я отодвигаюсь, чтобы жар шёл на неё.
– Я тебе сейчас чай сделаю. С жасмином любишь?
– А? – удивлённо распахивает заплаканные глаза.
– С жасмином…
– Жасмин.
– Жасмин… – киваю.
– Откуда знаешь?… – прищуривается опасливо.
– Чего знаю?
– Имя.
– Ты – Жасмин?! – доходит до меня, и губы против воли растягиваются в улыбке.
Кивает.
Точно принцесса!
– А я Лёха.
– Лё-ха? – неуверенно хмурит брови.
– Алексей. Лёша. Лёха.
– Короткое?
– Да.
– Моё – Яся, – на секунду улыбка озаряет её грустное, испуганное лицо.
– Яся… – повторяю шёпотом.
– Мама так придумала.
Но улыбка тут же испаряется. Она неуверенно встаёт, снимая с плеч одеяло. Делает глубокий вдох.
– Я должна пойти.
– Куда?…
– На улицу. Где оставил муж быть.
– Зачем?! Ты же сказала: будет бить и прогонит!
– Да.
– А зачем тогда идти?
– А что мне делать? – жалобно. – Я не знаю. Придёт, заберёт, хуже будет.
– Куда уж хуже-то? Нет. Ты не пойдёшь туда. И тебя никто не заберёт. Ты здесь в безопасности и под моей защитой.
