домой попасть хотела!
Но что-то явно пошло не так.
Лица окружающих меня людей были вытянутыми, глаза, казалось, вот-вот выскочат из орбит.
Мокрая, льнущая к телу ткань, дала о себе знать ознобом и свербением в носу. Поморщившись от боли в отбитых ладонях и коленях, я оглушительно чихнула.
Первые ряды так и отпрянули, что, в общем-то логично, но всё равно как-то неприятно.
Повисла такая тишина, что стали отчётливо слышны удары пульса в ушах.
В этот миг над головой звякнуло, заставив припасть грудью к каменной плите (задница же осталась откляченной, но не всё же, булшит, сразу!), после чего прозвучало торжественно-раскатистое:
– Лейла Вивиана тель Ингивальд! – лица окружающих блистательных во всех отношениях дам и кавалеров вытянулись ещё больше, напоминая бессмертный «Крик» экспрессиониста Мунка. – Восьмая невеста Отбора серебряного герцога!
Глава 11
Наверное, подобные ситуации как ничто другое подходят под определение «картина маслом». Хотя действо, развернувшееся вокруг, было достойно кисти самого Боттичелли!
Отпрянувшие было граждане неведомого мне государства напоминали сборище любопытствующих котов, которые хотят подойти, но некая космическая сила удерживает на месте и заставляет переминаться с лапы на лапу, а также таращить глаза, делая их круглыми и совиными. Хотя, опять же, если говорить о толпе местных модников, разряженных в пух и прах, уместнее было бы сравнение их с павлинами. Но! С совиными глазами. Уж тут что есть, то есть.
Я подняла голову и увидела высоченный серебряный купол, под ним прямо в воздухе парит… нечто. Гигантский кусок жёванного серебра, ну или серебряный самородок. Начищенный такой, до глянца.
Свет же, струящийся из огромных, в три человеческих роста окон, каким-то невозможным образом прилипает к этому самородку намертво, преломляется в его изгибах, и затем стекает вниз, обрушивается водопадом света!
Зрелище, конечно, фантастическое, но под этим водопадом света я и нахожусь, понимая теперь, почему всё никак проморгаться не удавалось. На каком-то постаменте, что ли, или же на столе из светлого камня, очень мрамор напоминающего, но, в отличие от мрамора этот камень тёплый на ощупь и оттенка тоже тёплого, золотого…
…Стою, растерянно и подслеповато моргая, прямо на четвереньках. С всклокоченными и спутанными, не просохшими толком волосами, в мокром грязном платье – плащ на завязках, должно быть, ещё в речке утонул, а может его сдуло, когда меня сюда несло. Сейчас уже не вспомнишь.
В общем, если б кто из великих застал подобное действо, любоваться бы миру (и неважно какому) бессмертным полотном: «Двор и нищенка».
Тишину вдруг прорезал шепоток, который отозвался сразу в нескольких местах и принялся гулять по залу.
– Ингивальд? – звучало слева. – Из тех самых Ингивальдов?!
– Вот это?! – раздавалось справа. – Эта… замарашка?
– Должно быть, дурная шутка…
– Больше
