особая циничность, что и понятно. На то он и император.
– …среди наших выпускников его величество Александр, его высочество Юрий, господин Холд! – разорялся господин Саймон.
Да-да, Ральф проникся. Какая честь.
Не по той части он проректор, ему бы не учебной деятельностью заведовать, а с личным составом разъяснительную работу проводить. Воспитательную, вернее. Впрочем, на это все руководство академии гораздо.
– Даже ваш дед, курсант Бонк! – Мужчина повысил голос.
Ральф вскинул на него глаза. Дед?
– Как думаете, гордился бы вами лучший выпускник курса?
Ральф сложил руки на груди.
Он непременно узнает, правду ли говорит проректор, пусть для этого и придется провести несколько ночей в архиве, вновь и вновь нарушая правила. Ему не впервой. Дед учился в столице? Почему он ничего об этом не слышал?
– В моей семье не принято гордиться заслугами детей. Их любят за одно только существование, – равнодушно пожал он плечами.
– В этом, вероятно, и кроется причина вашей недисциплинированности. – Проректор недовольно поджал губы. – Оба ко мне в кабинет. Прямо сейчас. – Он оглядел их с ног до головы, скривился. Да, выглядели они действительно не очень. – Десять минут на то, чтобы вы привели себя в надлежащий для будущих офицеров вид.
Они кивнули. Мужчина оставил их одних.
– Интересные всплывают факты, – задумчиво пробормотал Ральф, поправляя рубашку. На кителе не хватало парочки пуговиц, он оглядел пол.
– Очень, – подтвердил Ник, с кряхтением наклонился, что-то поднял. Пуговицу, он протянул ее другу.
– Спасибо, – серьезно сказал ему Ральф.
Николас тихо засмеялся.
– Пожалуйста. – Фостер подошел к треснутому зеркалу, включил воду, умыл лицо, сплюнул кровь в раковину, поднял ворот форменного пиджака. – И очень интересно, почему господин Саймон сообщил нам об этом сейчас. Я выясню.
– Мне расскажешь? – Ральф поймал его взгляд в отражении.
– Если сочту это необходимым, – улыбнулся ему Николас.
– Полный придурок, – расхохотался молодой Бонк.
В патруле не будет скучно, они ведь будут вдвоем.
Они остались без обеда. Господин Саймон продержал их в кабинете до самого вечера, передав с рук на руки ректору. Тот посмотрел на кислые лица, махнул рукой и отправил на ужин.
Все воскресенье они проторчали на улице почти целый день. Не совсем торчали, конечно. Два часа в обходе, два часа в автобусе. И так несколько раз с перерывом на обед в академии. Скука смертная, в столице было тихо.
Утром они дежурили с третьим курсом, вечером с выпускниками. Никто их не задирал, что и понятно. «Психанутые» – это было самое ласковое определение, которым их награждали. На всю голову больной малолетка и вспыльчивый маг, владеющий электричеством.
В этот раз Ральф еще и фингалом курсантов
