громко позвала:
– Рома, ты готов?
Дверь сразу же открылась, и показался сын, кативший за собой большой коричневый чемодан на колёсиках.
Ян недовольно подумал, что отпрыск стоял за дверью и подслушивал. Хотя, учитывая ситуацию, его любопытство можно понять. Кроме того, это значит, что ему не совсем всё равно.
Сын подвёз чемодан к лестнице, положил на бок, взялся за ручку и, немного выгнувшись для равновесия, стал спускаться вниз.
Мысленно прикинув вес чемодана, мужчина шагнул вперёд, чтобы предложить помощь, но сам себя удержал. Рома даже не посмотрел в его сторону. Он ясно дал понять, что отец его не устраивает. В такой ситуации прыгать вокруг и подносить сумку даже как-то комично. Хочет самостоятельности? Что же, никаких проблем.
Действующие лица поменялись местами. Теперь Ян стоял, опершись на лестничное ограждение, а Марина с сыном переговаривались в холле.
Буркнув что-то, мальчик обул ботинки и отнёс чемодан на улицу. Затем он вернулся, прошёл в гостевую комнату, вывел оттуда на поводке зевающего спросонья шарпея, и, не сказав Яну ни слова, вместе с собакой вышел из дома. Мелькнул, подпрыгнув на ступенях, пёсий зад, захлопнулась входная дверь.
Марина подняла глаза на мужа. На её лице вновь произошла перемена. Ни решительности, ни насмешки не было. Она смотрела на Яна, как смотрят на альбом старых фотографий – задумчиво и немного грустно.
– Я всё уложила. Но вещи сейчас выносить не хочу. Позже заеду или попрошу кого-нибудь.
Муж молчал.
– Знаешь, – продолжила Марина, – я много раз представляла этот разговор. Но никогда в моём воображении он не был таким убогим, каким получился в жизни. Скажу честно, после вчерашнего я думала, что ты попытаешься меня удержать. Ну, или… Не знаю… Совершишь какой-то поступок. Ты же сильный, смелый. Вечером, когда ты ушёл, я по-настоящему испугалась. Напридумывала всякого. Боялась, что ты узнаешь адрес Армана и поедешь к нему или с собой что-нибудь сделаешь. А тебя, вернее, твоих чувств к нам, хватило лишь на то, чтобы напиться.
При слове «нам» Ян подался вперёд, набрал воздуха, словно собираясь возразить, но, ничего не сказав, выдохнул и сжал губы.
Марина помолчала, ожидая ответа. Не дождавшись, опустила голову и заговорила тихо, задумчиво, уже не глядя на покидаемого супруга:
– Думаю, ты просто не знаешь, что сказать. При том что привык всё знать и всё контролировать. В душе ты, может быть, тоже боишься – сказать или сделать что-то неправильно. Хотя, конечно, никогда в этом не признаешься, ни мне, ни самому себе. А я вот, похоже, могу признаться, что всю жизнь боялась: разочаровать мать, слушать свои желания, да просто – быть счастливой. И знаешь, как только я рассказала об этом, то окончательно поняла, что всё сейчас делаю правильно. Нельзя идти на поводу у страха. Нужно сердце слушать и быть счастливой. Это самое главное.
Марина повернулась, вышла и закрыла за собой дверь. Ян видел, как она
