работу мне было к одиннадцати, можно было не спешить: кризис, да и клиент, который хотел моей консультации, знал, когда я буду на месте. А залётных и девочки неплохо обслуживали.
Было время посетить несчастного Димитрия. Посмотреть, насколько он несчастен. Мы договорились, что брат заедет за мной. Я ждала его на террасе дома, с наслаждением вдыхая холодный осенний воздух, потягивая горячий имбирный чай, наслаждаясь листопадом, который в этом году был особенно красив. У нас и сад осенью красивый, с прудом, в котором цветут кувшинки. С розами, соснами, стройными молодыми елями и пирамидальным тополем. В нашем богатом углу кумушки любят хвалиться друг перед другом достижениями ландшафтных дизайнеров. Наш сад был одним из лучших, как продолжение в доме был зимний сад. Для соседок я стала бы Гитлером и Мэрилин Монро, то есть троекратным объектом ненависти, если бы они вдруг узнали, что я никогда палец о палец не ударила на этих галерах. Всё сделал приходящий садовник. Тайно приходящий, потому что этим престарелым тётям может быть очень важно, что у них есть сад и что они сами, не смотря на отличные материальные возможности, ухайдакиваются на садовых работах. Не то, чтобы я водила их на экскурсии, но бывали моменты, когда они нет-нет да и попадали на нашу территорию.
Брат Артур заехал за мной в точно назначенное время. По дороге он начал рассказывать мне о Димитрие. Я сказала: “Стоп. Ты сломаешь мне матрицу”.
– Понял, понял, – сказал брат и начал рассказывать, как он здорово съездил в Крым месяц назад.
Я слушала его краем уха. Всё моё внимание было занято разглядыванием прохожих. Мы были уже ближе к центру города. Офисные девочки с гладкими причёсками в строгих пальто и на шпильках. Мужчины в строгой одежде. Достаточно нарядные дамы с дорогими сумками. С каждым годом в центре становилось всё меньше стариков и старушек с клетчатыми баулами, недорого одетых работя и ушатанных пролетарских машин. Кредиты и долговые ямы, новые застройки проводили жёсткую чистку, всё крепче выселяя беднеющий народ на окраины в более дешёвые районы. Было немного грустно. Я выросла в этом районе и помнила его совершенно другим. Очевидно, жители, которые волею судьбы оказались на окраинах города, тоже помнили свой старый район и мечтали о том, что это страшный сон, и они когда-то проснутся, и в их окно будет задувать свежий ветер с реки, а не вонючий смог с заводской окраины.
За такими грустными размышлениями мы добрались до госпиталя. Больному уже можно было принимать посетителей, но, судя по больничной выписке и пустой тумбочке, к нему особо никто не ходил. Причём вообще. Это чувствовалось. Мужик был достаточно симпатичен, с грамотной речью. По сути, его должна была бы посещать либо жена с детьми, либо любимая девушка. Но он был один. Удача покинула его, девицы покинули его, и здоровье тоже. Ему оставалось всего ничего, чтобы помножиться на ноль, затем девять дней, сорок и всё. Был человек, и нет человека. Да так бы и было, не вмешайся в этом дело добрая душа моего братца Артурки. Возможно, это вмешательство спасло или хотя бы изменило жизнь Димитрия. Не знаю,
