чашкой кофе с Тео Колем – ведущим политической программы Frontal 21 – на крыше телестудии ZDF выяснилось, что Guillaume – это Гийом. Так что Иву для меня стал отныне Гийомка или Гийомчик. Он не сопротивлялся своей русификации. Быть парнем русской в Европе считалось роковым, вульгарным и утончённым поступком одновременно.
Работать на телеканале мне выпало с Франком – редактором передачи «Культурный журнал». Франк был компанейским уже немолодым парнем и немного говорил по-русски. День начинался с того, что к полудню он приносил нам по кофе, и я рассказывала ему о своих берлинских открытиях, а он – о своих путешествиях. При Франке можно было без проблем звонить с рабочего номера в Россию:
– Bist du eine echte Journalistin oder..? Du machst einen echten Recherch. (Ты настоящая журналистка или как? Ты проводишь расследование.)
Редактор смеялся, когда слышал мою первую фразу в трубку: «Ну как там бабушка?»
Я помогала организовать съёмки Франка в России. Вместе мы писали вопросы, которые ему предстояло задать в поездке. Потом он возвращался в Берлин, привозил моим друзьям открытки и шоколад. А я усидчиво переводила ответы куратора выставки на немецкий. Не без смеха всматриваясь в видео-интервью, где Франк задаёт вопросы по-русски и, ничего не понимая, ободряюще кивает в такт рассказу собеседника. Как раз в то время проходила выставка Бойте-кунст. (Трофейное искусство) Всё это было довольно забавно. Франк даже предлагал нам с Гийомом свою машину, когда нам хотелось уехать на пару дней за город. Но зная лихачество Иву, я не рискнула испытать нашу ответственность.
Как-то утром, когда Франк был в очередной командировке, а я – в доме на Ригер-штрассе, телефон разбудил странным голосом:
– Guten Tag, я знакомая Франка, Фрау Ким. Я делаю передачу про иностранцев в Берлине, Франк посоветовал вас. Вы могли бы приехать?
– Да-да, конечно, – пробормотала я, соображая спросонья, кто и зачем звонит в столь ранний безоблачный час. – А что, собственно, надо рассказывать?
– Это будет интервью, на тему…. – Сигнал прервался, и я расслышала нечто созвучное «флётэ».
– Флётэ? – переспросила я. – Я ничего в этом не понимаю, но если вам…
– Да нет, всё прекрасно. Вы нам очень даже подойдёте. Подъезжайте завтра к полудню на студию Мульти-культи, идёт? Ну, вот и отлично, до встречи! – и протянула берлинскую терцию верхних си-соль «Чу-си-и-и-и».
В назначенный день разразились фантомные боли по весьма банальным женским причинам. Гийом раздобыл для меня «супер-таблетку», но, видя, как мучительно молчаливые стоны на моём лице не стихают, не находил себе места. Пока он распечатывал карту, чтобы мне было проще добраться до студии, я вконец разрыдалась и заявила, что никуда не поеду. В итоге мы поехали вместе. На велосипедах. Фрау Ким, встретившая нас на радио Мульти-Культи, вещавшем на множестве языков, оказалась очаровательной кореянкой. Мульти-Культи, любимую молодёжью радиостанцию города, собирались закрыть из-за нехватки финансирования. Завершить этот путь
