фонаря сыпался крупный дождь.
Паренёк положил на стол Ефима картонную папку, придвинул скрипнувший стул, сел. Стало заметно, что правый рукав его олимпийки пуст и подвёрнут.
– Кормил людоеда с руки? – попытался пошутить Ефим.
Парень пододвинул папку ближе:
– Я – ваш новый автомобиль. Распишитесь, чтобы завтра на работу…
Ефим ещё раз глянул на его руку:
– Без колёс, что ли?
– С колёсами.
– После аварии?
– Нет. Родился так.
Парень отвечал абсолютно спокойно, даже устало. Ефим проигнорировал папку, грузно поднялся, потянул со стула чёрную куртку. Паренёк глянул на белую надпись «Россия» и мятого двуглавого орла.
– Чё за тачка? – спросил Ефим.
– «Макларен Джей-Ти».
Ефим помолчал, разглядывая парня. Тридцати ещё нет, простоватый, но не быдло, олимпийка старая – молния вьётся волной, ворот тоже. На поясе лимонная сумка-бананка. Светлые волосы собраны в короткий хвост. Узкое лицо какого-то сельского препода истории.
– «Макларен»? Которая спортивная?
– Да вот же, всё написано, – кивнул парень на папку.
– Раздолбанная?
– Не особо.
Ефим не помнил точно, как выглядят «Макларены», хотя извёл в детстве много раскрасок с машинками. Он вытащил из кармана зажигалку и пачку синего «Винстон», направился к двери.
– Пошли, покажешь.
Ефим шёл впереди, парень следом, морщась от колбасного запаха. Миновали стенд с ориентировками, сонного дежурного за большим стеклянным экраном. Ефим подкурил «Винстон» ровно напротив значка перечёркнутой сигареты в красном круге.
От приёмника свернули вниз, на лестницу. Зайдя в гараж, Ефим включил общий свет, а затем прожекторы над платформой №12.
Парень озирался. Едко несло бензином.
Платформа №12, почерневшая и пятнистая, напоминала плиту из того ужасного тик-тока, про которую шутили, что на ней готовят прямо так, без посуды.
Ефим развёл руками, мол, чего ждём, и сделал пару быстрых затяжек. Парень расстегнул и снял сумку-бананку, затем – олимпийку. Его правая рука наполовину отсутствовала – предплечья и кисти не было. От плеча до локтя рука напоминала не то обмылок, не то сдутый шарик телесного цвета. Ефим отвёл глаза.
Подойдя ближе к платформе, ещё раз взглянув на неё, парень снял и чёрную мятую футболку с надписью «Все всё понимают», бросил вещи за спину, на ящики. Вошёл на платформу, аккуратно лёг, просунул в пазы ноги и руку. Лицо его напряглось, еле сдерживая гримасу отвращения.
– Едем? – Ефим тут же нажал на кнопку запуска.
Над платформой встала электрическая дуга, затанцевала, ссучи́лась, как нить на веретене, разошлась в купол и погасла.
Ефим глубоко затянулся и выпустил дым вверх, восторженно глядя на появившийся автомобиль.
Это действительно был спорткар: машина серебристого цвета, с округлыми формами, словно чуть подтаявшая и растёкшаяся по полу.
Ефим схватил переносной фонарь, приблизился к левому боку машины, пожевал сигарету, медленно пошёл вокруг. По серебристому кузову «Макларена» гаражный фонарь пускал золотую размытую трещину.
Спереди машина напоминала дельфина или кита: мелкие, широко расставленные глазки-фары, ехидная улыбочка капота, огромные дыхала…
На правом боку обнаружилась уродливая вмятина. Длиной около метра и глубиной с кулак, она резала полностью и дверь, и заднее крыло.
Ефим поднёс фонарь ближе к вмятине, докурил сигарету, выбросил за плечо.
На лестнице послышался смех. Ефим поднял глаза на лестницу и тут же двинулся к кнопке. Когда в гараж вошли два офицера, над платформой уже стояла дуга возврата.
– Что, Фима, машину дали? – спросил один. – Наконец затянутся твои трудовые мозоли на кросачах. Какую хоть?
Ефим достал новую сигарету.
– Не знаю ещё, валите.
– А чё? Не обращается? – Офицер посмотрел на парня на платформе. – Не кормил его? Себя не кормишь, так хоть тачке беляш купи.
Ефим молча курил. Офицеры забрали кое-какие инструменты и ушли. Тут же поднялась дверь перед платформой №11, и в гараж заехала белая «Тойота Королла». Из неё вышел молодой офицер, обратил «Тойоту» в девушку спортивного телосложения, подал ей руку, чтобы помочь подняться.
Ефим тоже подал руку парню на своей платформе,
