Если бы не те две случайные лошади, потерявшие своих седоков и забежавшие в тот двор, где Алябьев бинтовал Краснова, то и им бы было не уйти. Буквально под носом у красных офицеры тогда ускакали. А затем пуля, посланная им в угон, достала лошадь Алябьева – она жалобно заржала, остановилась, подломилась, но не шумно рухнула обрывом, подмытым рекой, а тихо легла, как засохшая травиночка в поле, словно намеренно давая ему соскочить с неё, словно передавая ему свою улетающую лошадиную душу… Ах, лошадка милая, как же не помнить тебя за это?
… а потом он бежал, держась за стремя бешено-несущейся лошади Краснова, и сердце тогда лопалось в груди…
Да, было такое дело…
– Поехали, Серёжа! – воскликнул Краснов. – Машинка у меня хоть я не новая, но мигом долетим! Есть тут одно укромное местечко! И денег твой должник отвалил мне вполне, не по счётчику! Гуляем, капитан! – а потом спохватился: – Погоди-ка, Сергей Сергеевич! Я путаю или нет? Тебя ведь осенью 20-го произвели в подполковники?
– Путаешь, не произвели, – улыбнулся тот.
– Как же так, а?.. – Краснов пожал плечом. – У меня в памяти осталось, что произвели.
– Нет, сия награда обошла меня стороной. Это тебя тогда из поручиков произвели в штабс-капитаны.
– Да, в то время, за большим выбытием из строя офицеров, наши главкомы и прапорщикам присваивали титул цезарей. Лишь бы хоть кто-то более-менее мог грамотно командовать. Ну, их к чёрту! Главкомов наших!.. – отмахнулся Краснов. – Таких капитанов, как ты, и среди генералов не найдёшь! Капитан – это самая надёжная и твёрдая косточка армии! Капитан знает и умеет всё! Да! Я имею в виду таких капитанов как ты, не иных!
– Перехвалил, – улыбнулся Алябьев. – Войну-то эти надёжные и твёрдые косточки армии как раз и проиграли.
– Нет! – возмущенно перебил Краснов. – Проиграли потому, что большинство офицеров в боях повыбили! Помнишь, как наши офицерские полки лупили красных в том же 19-м году, и что от них осталось в 20-м? И какая армия тогда у нас была, а? А?! На треть состоявшая из пленных красноармейцев и разного сброда. Они сдавались при первом же удобном случае. Разве нет? А ты не задавался вопросом, друг мой, почему тебе подполковника не дали, а? Я отвечу: потому что ты капитаном в окопе всегда нужнее был, чем в любом штабе. И солдат понимал, и они уважали тебя, и шли за тобой.
– Что теперь говорить, Коля? Дело прошлое…
Красный автомобиль направился в сторону площади Пигаль. Здесь Краснов притормозил, подозвал какого-то мальчишку, шепнул ему пару слов и сунул денег. Потом было то самое укромное местечко, спиртное, закуска и душевные разговоры.
– Сначала Турция, затем Болгария, затем уж и Франция… – отвечал на вопросы Николая Алексеевича Сергей Сергеевич. – Пришлось помыкаться и с жильём и с работой…
– И грузчиком в Сен-Дени тоже, поди, пришлось… – знающе вставлял Краснов.
– И грузчиком тоже работал… – соглашался Алябьев. – И всем тем, на что я сгодился.
– Я
