задумчиво очертил ножом мои скулы. Он не хотел озвучивать свой вопрос. Пытался спрятать очевидное любопытство, но тщетно.
Почему я не боюсь?
Я разлепила сухие губы. Сделала глубокий вздох. И медленно произнесла:
– Если я испугаюсь тебя, то проиграю.
И зажмурилась до боли.
Папа. Мама.
Я не боюсь.
Страх лишь в моей голове. Или я в голове у страха?..
Уже не так важно. Нет, мама, папа, я не сдаюсь. Я никогда не сдавалась. Я не сдалась, когда Стивен провел по моему горлу ножом. Мам, я не сдалась, когда в разные стороны брызнула кровь. Не сдалась, дернув обеими руками, закованными в ремни, когда попыталась прикрыть рану пальцами.
Я не сдалась.
Я не бросила Джорджи.
Я просто умерла.
Я ничего не почувствовала, когда открыла глаза.
На мгновение показалось, что Стивен Роджерс вовсе не вспорол мое горло, что кровь не хлестала из раны, забрызгивая мое лицо. Но что-то было не так. Мертвая тишина. Не такая. Только что она не была такой.
Стивена не было. Крови не было. Ничего не было.
Я сидела на краю операционного стола свесив ноги вниз, и мысленно обследовала свое тело. Провела ладонью по груди и животу. Одежда сухая, приятная на ощупь, у меня ничего не болит. Я спрыгнула на пол и опустила взгляд под ноги. Я в своих ботинках, не босиком, как прежде.
Что происходит?
Я обернулась вокруг своей оси, все еще ожидая… чего-то. Все странно. Неестественно.
– Потому что ты мертва.
Я резко обернулась, когда услышала позади себя этот призрачный голос, отразившийся от стен, предметов, скопившихся во тьме бесформенными кучами, и даже тишины.
Из темноты кто-то выступил, – я услышала его шаги.
– Ты действительно мертва, Кая Айрленд. Мне жаль.
Я молчала, потому что моя смерть была очевидна. Я не чувствую ни боли, ни страха, не испытываю ярости к Стивену…
– Ты Смерть? – Я должна была спросить. Несмотря на то, что он выступил из темноты, он все еще держался в ней. Он и был тьмой – сгустком мрачной силы, медленно двигающийся вдоль стены. Он был на приличном расстоянии, но я все равно почувствовала неприятный запах, исходивший от него: пахло медом и сладостями.
– Зови меня Безликим. Меня все так зовут.
Фигура все еще находилась во тьме, поэтому разглядеть, как он выглядит, не представлялось возможным.
– Кто – все?
Он не ответил, но когда заговорил вновь, в голосе послышались снисходительные нотки:
– Да, я – Смерть.
Он не хотел разговаривать со мной. Я тоже не хотела говорить с ним, но сказала:
– Я не могу уйти.
Внезапно шаги прекратились, и я затаила дыхание. Не дышать оказалось проще, чем дышать, – теперь мои легкие были свободны от омерзительного запаха меда,
